Карло Гоцци - Зеленая Птичка

Все ясно, мы подкидыши, сестра.

Так, значит, мы подкидыши, отец?

Скажите: правда, мы не ваши дети?

Недурно! Барбарина, вот, бесспорно,
Большая новость. Я благодарю
Судьбу за то, что у меня в груди
Могучий дух.

Я отрицать не стану,
Могла бы тяжкой быть минута эта.
Когда бы философских сочинений
Мы не читали и не размышляли
С тобой о человеческой природе
И разуме, несдобровать бы мне.

Родные дети вы мои, охота
Вам слушать мужа. Этакий осел
И негодяй!

Но что ж, мы ваши дети
Или не ваши?

Не мои. Вы сами
Все слышали. Но ведь не все ль равно?
Я, как своих, вскормила вас, растила;
Не отрывайтесь от моей груди.

Нет, Смеральдина. Мы расходы ваши,
Как только сможем, возместим сполна.
Недопустимо, чтобы тот, кто вам
Чужой по крови, отягчал собою
Ваш бедный дом, наперекор к тому же
Супругу вашему. Мне очевидно,
Что от разлуки с нами вы склонны
К известной грусти. Это недовольство
Вам внушено единственно привычкой
Жить с нами вместе, мыслями о том,
Что нам обидно пережить изгнанье,
Уйти скитаться. Вы должны понять,
Что ваше недовольство рождено
Лишь себялюбием, царящим в вас.

Как себялюбием? Что это значит?

Да, Смеральдина, вы огорчены,
Что мы уходим; значит, вы хотите
Нас удержать, чтоб легче было вам;
Итак, вы для себя хотите блага.
Не мудрствуйте, тут возразить нельзя.
Так знайте же, что я и брат мой Ренцо
В лесу обычно предаемся чтенью
Новейших книг, которые на вес
Вы покупаете для лавки; там
Мы философствуем о человеке
И познаем до корня все причины
Различных человеческих поступков,
И нас уже ничто не удивит.
Мы неповинны в вашем недовольстве
Ни в малой степени, ему виной
Лишь ваше себялюбие. Смирите
Его рассудком, если в силах. Мы
С высоким равнодушием уходим.
Когда разбогатеем, мы припомним
Все, что вы сделали для нас, конечно,
Мы по общественным законам вас
Вознаградим, но не из чувства долга.
Ступайте. До свиданья.

Так, сестра,
Ты истинный философ, ты отлично
Умеешь человеческим желаньям
Противоставить истинную ценность
Общественных законов. Смеральдина,
Пусть небеса помогут вам. Идите
К супругу, утвержденному для вас
Общественным законом, и старайтесь
От темных чувств освободить свой разум,
Коль только можете, и тем ослабить
Гнет себялюбия, томящий вас.
Ступайте. До свиданья.

Вертопрахи
Без головы! Что это за слова?
Какое себялюбие такое?
Рассудок? Общество? Законы? Кто
Вас научил так говорить и думать?
Ах, глупые ребята!

Ха, ха, брат,
Смотри, она сердита! Как ужасно
Не быть философом.

Вас, Смеральдина,
Терзает себялюбие. Идите.
Иначе здесь вас устыдит при всех
Любой из образованных прохожих,
Лишенный предрассудков.

Видит небо,
Когда б я знала вашу черноту,
Оставила бы вас тонуть. Так, значит,
Я из любви к самой себе спасла
Вас из воды и не дала погибнуть?

Что за вопрос! Ведь это очевидно.
Вы чувствовали, что для вас приятно
Так поступить, и поступили так.

Чтоб вас кормить, я истощалась; голой
Ходила, чтоб одеть вас; свой кусок
Я уступала вам, чтоб были сыты
Вы по сей день; для вас перенесла
Тьму бедствий, тьму тревог, и это все
Из себялюбия?

Мне слушать вас
Поистине смешно. Ха, ха! Конечно,
Из себялюбия. То, чем вы жили,
Был фанатизм геройского поступка.
То удовольствие, что доставлял вам
Поступок ваш, желанье приобресть
Над нами власть – все это было только
Игрою себялюбия.

О небо!
Так значит, вы не видите ни в чем
Моей заслуги?

Смеральдина, тише.
Поступок ваш не создает заслуги
Сам по себе. Но если нас постигнет
Удача, мы сообразуем чувство
С общественным законом и сполна
Вам возместим убыток, понесенный
Из себялюбия.

Да будет проклят
Тот день, когда из-за любви к себе
Я пожалела двух неблагодарных,
Двух сумасшедших, что меня бросают
Так равнодушно и жестокосердно.
Когда хоть раз спасу того, кто тонет,
Когда хоть раз озябшего одену,
Когда хоть раз еще дам медный грош
Тому, кто дохнет с голода и жажды,
Пускай меня задушат, искромсают,
В куски изрубят и опять сожгут.

Она ушла рассерженной. Сестра,
Простим ее невежество.

Конечно.
Но все-таки скажи: тебе не грустно
Вдруг очутиться так, бродягой бедным,
В лохмотьях и не зная, чей ты сын?