Николай Полевой - Некрология

Иногда с изумлением взирая, что судьбам Вышнего угодно бывает вдруг явить на позорище мира обилие великих людей, не замечали мы, что в иное время, по воле Его, смерть быстро, единовременно похищает у нас сии драгоценные залоги Его величия и премудрости? Да не оскорбит неисповедимых судеб Его ропот наш; но горестное чувство невольно объемлет сердце наше, видя, что два прошедшие и нынешний год, во всех странах света, как будто особенно похитили много людей великих и знаменитых, людей, действовавших в конце прошедшего и в начале нынешнего столетия на поприще политическом или на поприще умственной деятельности. Сколько венценосцев в сии годы подверглось общей участи человечества: Король Неаполитанский [2] Фердинанд IV (1751—1825) – неаполитанский король. , Король Французский [3] Людовик XVIII (1814—1824) – французский король. , Король Баварский [4] Максимилиан Иосиф I (1756—1825) – баварский король. , Король Португальский [5] Иоанн VI (1816—1826) – принц-регент Португалии и Бразилии. , наконец император Всероссийский [6] Александр I Благословенный (1777—1825) – русский император (с 1801). и Августейшая супруга его [7] Елизавета Алексеевна. кончили земное бытие свое. Исчислим ли другие потери наши? Бейрон [8] Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788—1824) – английский поэт-романтик. , Жан-Поль [9] Жан Поль (Иоганн Пауль Фридрих Рихтер) (1763—1825) – немецкий писатель. , Фосс [10] Фосс Иоганн Генрих (1751—1826) – немецкий писатель Просвещения. , Ласепед [11] Ласепед Бернар-Жермен-Этьен (1756—1825) – французский естествоиспытатель и государственный деятель. , Лангле [12] Лангле Луи Матье (1763—1824) – французский ориенталист. , Фатер [13] Фатер Иоганн Северин (1771—1826) – немецкий филолог. В 1803 г. издал в Лейпциге «Praktische Grammatik der russischen Sprache». , Жироде [14] Жироде Триозон Анн-Луи (1767—1824) – французский живописец. , Давид [15] Давид Жак Луи (1748—1825) – французский живописец. , Карпинский [16] Карпинский Франц (1741—1825) – польский поэт. в См. прим. 46 на с. 954. и множество других мужей знаменитых угасли мгновенно и быстро, один за другим! Россия с горестию видела смерть нескольких знаменитых сынов своих и – гроб Карамзина, незабвенного Карамзина стал в ряду других гробов. Пламенные желания всех друзей его таланта, всех его соотечественников не устранили рокового мгновения. В летах еще не преклонной старости, уваженный царем своим, почтенный отчизною, окруженный счастливым семейством и друзьями, он передал Дух свой Тому, Коему вся жизнь его была чистым фимиамом. Поэты русские! усыпьте могилу его цветами скорби! Вы, которым Провидение вручило резец истории и внушило дар высокого красноречия! воздвигните ему памятник нелестного сердечного слова!

С грустным чувством хотим изобразить в немногих словах жизнь и заслуги Карамзина – воздать дань бескорыстного уважения памяти того человека, в котором уважали мы при жизни великого писателя и гражданина. Жизнь Карамзина не обильна происшествиями, как жизнь всякого человека, посвятившего себя литературным и ученым трудам, в тишине своего уединения. Жизнь таких людей ознаменовывается деятельностью духа. И чем более такой человек, тем разнообразнее могла б быть его биография, если бы мы могли узнать все разнообразие уединенных его занятий, быстроту и силу, с какими принимала душа его впечатления и в образах понятных выражала для других таинственные создания своего созерцания. Но гражданская жизнь литератора и ученого человека не означается многочисленностью фактов, какою отличается жизнь человека, действовавшего на поприще политическом. Карамзин родился в Симбирской губернии, 1765 г., декабря 1 дня. Способы воспитания в то время были еще весьма ограничены, притом Карамзина назначали для военной службы; но дух его рано сказался себе и повлек юношу на другое поприще. Карамзин почувствовал, что ему предназначено действовать на сограждан даром слова; пылкий ум увлекал его в область разнообразной фантазии, требовал высших наслаждений – и с самых юных лет Карамзин решился быть литератором. В цветущей молодости он старался сам себя воспитывать, старался напитаться высокими уроками знаний. Читая путешествие его, видим, что Карамзин, судя по способам учения его, знал необыкновенно много – а ему было тогда только 25 лет! «Путешествие сделалось необходимою потребностию души моей», – говорил он некогда сам. Два года посвятил он путешествию по Европе. Кто из нас не читал и не перечитывал «Писем русского путешественника»? Карамзин с любопытством взирал на просвещение Германии, политическую деятельность британцев, высокие красоты природы в Швейцарии и образованность французов. В путешествии он виделся и беседовал с Кантом, Виландом [17] Виланд Кристоф Мартин (1733—1813) – немецкий писатель Просвещения. , Гердером [18] См. прим. 13 на с. 918. , Лафатером [19] Лафатер Иоганн Каспар (1741—1801) – швейцарский писатель, ученый-физиогномист. , Боннетом [20] См. прим. 25 на с. 870. и другими славными людьми того времени. Сильные, живые мечты свои высказал он в описании путешествия своего яркими чертами. Еще до отъезда своего из России Карамзин занимался уж словесностию: есть его переводы, напечатанные отдельно и в тогдашних журналах. По возвращении же отказался он от всех других упражнений и решился совершенно посвятить себя литературе. Не будем объяснять здесь, каким образом понял он, что должно делать ему в русской литературе и как приняться за свое трудное и обширное предприятие. Оценить заслугу современного писателя почти невозможно, но если и положим, что сам по себе наступал тогда период нового преобразования в российской словесности и что Карамзин в первых опытах слишком старался уклониться от вкуса и слога тогдашних писателей – то все заслуга Карамзина велика и незабвенна; все ему принадлежит честь последнего преобразования нашей словесности! Понимая, что в юности литературы всего сильнее подействует на соотечественников хороший журнал, Карамзин немедленно приступил к изданию журнала и с 1792 г. появился в Москве – «Московский журнал». Если и теперь так сильны бывают в нашей литературе действия новых изящных порывов смелого таланта, можно представить, какое действие имели на соотечественников сочинения Карамзина за 35 лет? Вскоре сделался он народным писателем: его журнал читали и во дворце и в хижинах. До сих пор сохранилась память, как поэты, литераторы, все, имевшие некоторое требование на образованность, пилигримствовали на берега Лизина пруда и к Симонову монастырю, мечтать и думать там, где мечтал и думал общий любимец Карамзин.