Эдгар По - Маска Красной смерти (сборник)

Следующий факт несколько подтверждает подозрение, брошенное на личность Бове. За пару дней до убийства девушки один из посетителей, придя в контору Бове в отсутствие хозяина, заметил розу, воткнутую в замочную скважину, и имя «Мари», начертанное на грифельной доске, висевшей тут же.

Самое распространенное мнение, насколько можно заключить из газет, по-видимому, было таково, что Мари стала жертвой шайки негодяев и развратников, которые перевезли ее через реку, подвергли насилию и лишили жизни. Однако серьезная и весьма влиятельная газета «Коммерсьель» не согласна с таким предположением. Приводим выдержку из этого издания:

«Мы убеждены, что до сих пор следствие шло по ложному пути. Немыслимо, чтобы личность, настолько хорошо известная тысячам людей, могла пройти по трем улицам незамеченной, а всякий увидевший ее не припомнил бы это. Ведь девушка вышла из дома в такой час, когда улицы были полны народу. Невозможно допустить, что она пришла на улицу Дром, не будучи узнанной десятками лиц, а между тем не нашлось ни одного человека, который бы видел ее после того, как она ушла из дома матери, да и кроме заявления Сент-Эсташа о намерениях, будто бы высказанных ею, нет никаких доказательств того, что она действительно выходила из дома. Платье ее разорвано, обмотано вокруг ее стана и завязано; с помощью этой петли тело ее, очевидно, тащили, как тащат тяжелый узел. Тот факт, что тело найдено плавающим у заставы, отнюдь не доказывает, где именно оно было брошено в воду. Из юбки несчастной девушки вырван лоскут в два фута длиной и один фут шириной и завязан под ее подбородком и вокруг головы – вероятно, чтобы предупредить крики и стоны. Это сделано людьми, у которых не было носового платка».

За день или два до того, как Дюпена и меня посетил префект полиции, было получено несколько важных сведений, явно опровергавших основные доводы газеты «Коммерсьель». Два маленьких мальчика, сыновья некоей госпожи Делюк, бродя по лесу у заставы, случайно забрели в чащу, где увидели три или четыре больших камня, образовывавших нечто вроде сиденья со спинкой и скамеечкой под ноги. На одном камне лежала белая юбка, на другом – шелковый шарф. Тут же были найдены зонтик, перчатки и носовой платок, помеченный именем «Мари Роже». На ветках вокруг висели клочья одежды. Почва в этом месте была истоптана, кусты помяты – словом, виднелись следы борьбы. Между зарослями и берегом изгородь была поломана и на земле виднелся широкий след тяжелого предмета, который тащили к воде.

По поводу этого нового открытия еженедельный журнал «Солей» приводит следующие комментарии, которые, в сущности, являются отголоском общего настроения всех парижских журналистов:

«Найденные вещи, очевидно, пролежали на этом месте по меньшей мере три или четыре недели; они сильно испорчены дождем и слиплись от плесени. Кругом выросла трава, отчасти скрыв их из виду. Шелковая материя на зонтике сохранилась, но верхняя его часть, покрытая плесенью, полопалась, как только зонтик открыли. Клочки платья, зацепившиеся за кусты, были около трех дюймов шириной и около шести дюймов длиной. Один из них являлся частью верхнего платья, другой клок материи также составлял часть юбки. Эти лоскуты висели на кусте терновника, на расстоянии около фута над землей. Судя по всему, наконец-то найдено место, где было совершено возмутительное преступление».

После этого появились новые свидетельские показания. На допросе госпожа Делюк показала, что она содержит трактир у большой дороги, неподалеку от берега реки. Местность глухая, уединенная. По воскресеньям трактир служит притоном для разных темных личностей, приезжающих из города и переправляющихся через реку в лодках. Часов около трех, в то воскресенье, о котором идет речь, в гостиницу явилась девушка в сопровождении смуглого молодого человека. Они пробыли там некоторое время, потом вышли из гостиницы и направились к лесу, расположенному по соседству. Госпожа Делюк обратила особенное внимание на платье девушки, поразившее ее сходством с платьем ее умершей родственницы. Заметила она и шарф. Вскоре после ухода парочки появилась компания каких-то головорезов; они безобразничали, не заплатили за съеденное и выпитое и ушли из трактира той же самой дорогой, к лесу, вслед за молодым человеком и девушкой; в сумерках буяны вернулись в гостиницу и тотчас переправились на другой берег реки, очевидно, торопясь куда-то.

В тот же вечер, вскоре после того, как окончательно стемнело, госпожа Делюк и ее старший сын услышали отчаянные женские крики. Длились они недолго.

Госпожа Делюк признала не только шарф, найденный в зарослях, но и платье, надетое на убитой. Кучер омнибуса [12] Омнибус – конная общественная карета с платными местами для пассажиров и регулярным маршрутом. , Валанс, также заявил, что он видел в то воскресенье Мари Роже переправляющейся через Сену на пароме в обществе смуглого молодого человека. Он, Валанс, хорошо знал Мари и не мог ошибиться. Родственники девушки единогласно признали вещи, найденные в чаще, как принадлежавшие покойной.

К этой сумме сведений и данных, собранных мной из газет по поручению Дюпена, прибавился лишь один факт, но факт, очевидно, большой важности. Оказалось, что после обнаружения упомянутых вещей в чаще леса было найдено почти безжизненное тело Сент-Эсташа, жениха Мари Роже, и найдено поблизости от предполагаемого места преступления. Возле него лежала опорожненная склянка с этикеткой «лавдан» [13] Лавдан – лекарство, в состав которого входит опиум. . По его дыханию стало ясно, что он отравился. Он умер, не сказав ни слова. В его кармане была записка, где он в немногих словах говорил о своей страстной любви к Мари и о своем намерении покончить жизнь самоубийством.

– Нечего и говорить, – сказал Дюпен, просмотрев мои заметки, – что это дело гораздо запутаннее, нежели дело об убийстве на улице Морг, от которого оно разнится в одном важном пункте. Настоящее дело – обыкновенное, хотя и возмутительное преступление. В нем нет ничего особенно чудовищного. Вы сами видите, что именно из-за кажущейся заурядности дела его сочли легко разрешимым, хотя в действительности выходит наоборот. Сначала не признали даже нужным назначить награду.

Помощники префекта были сбиты с толку. Они тотчас сообразили, каким образом и почему могло быть совершено подобное злодейство, вообразили, что знают и способ, и мотив убийства – даже представили несколько возможных способов и мотивов – и решили, что все непременно должно было происходить согласно одной из их догадок. Но легкость, с которой были созданы эти версии, и сама вероятность каждой из них должны, в сущности, указывать скорее на трудность, чем на легкость отыскать правду.