Николай Успенский - Егорка-пастух

Хозяйка заперла дверь и возвратилась в избу.

– Садись, сват! – продолжал хозяин, обращаясь к Ефиму, – мы попросту… мы народ бедный… Аксинья! порежь ветчинки-то…

– Я сам, малый, бедный, не рассказывать тебе, – объяснил Ефим, присаживаясь на коник, – у вашего же барина камни копаю… Только вот что я тебе скажу… Нет! давай выпьем по другой… Просим покорно!

– Отрежь ребрышко, – сказал хозяин жене.

– Вся для вас! – указывая на ветчину, объявил Ефим, – дело, видишь, какое: лежу я на печке, Егорка приходит мой и пересказал мне, что твоя девка больно полюбилась ему…

В это время вошла Параша с коромыслом, увешанным рубахами.

– Здорово живете! – сказала она гостю, проходя к печке.

– Здравствуй, касатка! – проговорил Ефим, глядя на девушку, – стало быть, твоя дочка? – спросил он хозяина.

– Моя…

– Ну, я и говорю, – продолжал Ефим, – куда ж нам, говорю?.. не сыграть нам свадьбы… а он вон как: «У меня управляющий нипочем! Взял пару цалковых, ступай, говорит, запивай! Вот тебе вино, вот тебе и середка…» Удалой парень зародился…

– Знамо! что говорить? – сказал хозяин, – по душе на что лучше! Только как же, сват? где же мы свадьбу-то играть будем?

– Матушка! – шептала за перегородкой девушка своей матери, – это пастухов отец?

– Он…

– Я видала парня-то… он малый хороший… я за него с радостью пойду!

– Погоди ты, девка, дай послушать, что говорят.

– Да, вишь, он хитрый какой, – продолжал Ефим, – беру, говорит, не в дом, а себе…

– Значит, по людям? – спросил хозяин, – а мы-то где ж при старости будем?

Ефим замялся, взял в руки штоф и проговорил:

– Ведь это и так сказать, это дело его! лишь было б согласие!.. ведь не нам с тобой жить… Ну-ко, сватенек, давай еще по одной…

В это время на улице раздался стук в дверь… «Отпирай, сват!» – кричали несколько голосов…

– Я тебе говорил! – воскликнул хозяин, сердито смотря на жену, – это что? Беги посмотри!

– Ах, провал тебя возьми; они, и то они! – объявила хозяйка, входя из сеней в избу…

– Ну слухай, сват, – сказал хозяин Ефиму, – ты сядь поди к печке… кабысь насчет колес пришел… Аксинья! прибирай! поставь посуду-то на полку… возьми середку… поправь скатерть…

– Это кто же? – боязливо спросил Ефим, отправляясь к печке…

– Экой ты, братец ты мой! Сваты…

– Что ты врешь?

– А ты как думаешь об Параньке? За ней бяда что народу!

– Батюшка! – объявила девушка, подходя к столу, – ты меня лучше не отдавай за Ваньку… вот тебе Христос, не пойду за него! За Егора – пойду!..

– Ну, ну! знать, не учена давно?

– Ты забыла, – подхватила мать, – что у отца с матерью на гумне-то?.. кладушка одна…

Параша ушла за перегородку и села на кровать. Между тем Ефим, сидя у печки, рассуждал сам с собою:

«Вот оно, значит, молодо-зелено… Послухал Егорку – и наткнулся… Ну, да что ж?.. я ни в чем не повинен… плохого ничего не сделал…»

Толпа мужиков и несколько баб, держа в руках жбаны с вином, ковриги хлеба, пироги, завернутую в скатерть баранину, стояли на крыльце. Хозяин без шапки встретил гостей, умильно говоря:

– Добро пожаловать, добро пожаловать…

– Мы маленько припоздали, сват, – заговорил сам Краюхин, одетый в дубленый полушубок, – за вином долго проездили: в город посылали… я хотел тебе удружить.

– Ну, благодарим на этом, – сказал хозяин.

Мужики вошли в избу, помолившись богу, снова поздоровались и начали раскладывать свои припасы на столе.

– Это чей же у вас такой? – спросил Краюхин, кивая на Ефима.

– Да чернолесский… пришел было передки поторговать… Человек тоже бедный…

– Что ж? – заметил Краюхин, – не замай… Ну что ж, сватики, – обратился Краюхин к хозяевам, – стало быть, с богом! пора помолиться в последний раз…

– Что ж? – плаксиво сказал хозяин, – давай бог час! Аксинья! вздуй огоньку, зажги свечку…

– Слава богу! – продолжал Краюхин, – попили винца вдоволь… дело сладили…

Хозяйка приставила к образу свечку, и все начали молиться в землю, приговаривая: «Христос господь, божия матушка!.. Сам Миколай-угодник и все родители…»

– Просим покорно! сват! что ж не садишься? мы пришли тебя угощать… И ты, сватьюшка… двигайся, двигайся дальше…

– Мне было некогда, – проговорила хозяйка, – ну, я сяду поближе: придется подать…

– Чего тут подать? у нас все тут есть. Дядя Евлам-пий! развязывай! Крой пироги-то…

Краюхин, стоя перед столом, расчистил свои усы, потер пальцами по животу, встряхнул волосами и взял в руки штоф.

– Просим покорно!..

– Пей, сват, сам, – сказал хозяин, – что в руках, то в устах…

– Ну, стало быть, будьте здоровы…

Остаток капель Краюхин брызнул в потолок, постучал опрокинутым стаканом себе по голове и объявил: «Вот так, чтобы наши молодые попрыгивали…»

– Пошли господи!

– Его святая воля!

– Помоги бог, что задумали, загадали…

– Авось невеста идет не куда-нибудь, а в богатый дом…

– Мы ее не обидим! – сказал Краюхин, – у нас и так баб мало… работой неволить не будем… была б только почетница…

– Своим добром хвалиться грех, – заметил хозяин, доставая кусок баранины, – а мы за ней плохого не замечали…

– Даст бог, заживем знатно…

– И жених – малый смирный…

– Я тебе, сват, по истинной правде скажу, – объявил Краюхин, – вот ему восемнадцать лет, и от него вот чего не видал… просто красная девка…

– Маленько лицом не вышел, – заметила хозяйка, – ну да стерпится – слюбится… Народ болтает, что он какой-то блажной…

– Это, я тебе скажу, природа такая! – воскликнула мать жениха, – на ем, должно, была младенческая…

– Да и насчет работы ничего… – подхватил Краю хин, – вот за водой все он ездит… это уж работа за ним… Ну, маленько недосмыслит чего, знамо, парень молодой… мы сами молоды были… Вон нонче умные-то понадели красные рубахи, пояса с махрами, лосные картузы – словно господа. А нашему брату за господами не угоняться…

– Да что говорить! – возразил один старик, – эти умные избаловались на отделку: пустились в воровство да в пьянство… Иной сошник али курицу стащит с перемета – все в кабак… Прежде их секли в конторе, а теперь сечь-то некому… Надысь мне кум Игнат рассказывал: чей-то лебедкинский малый пропил в кабаке кошку – заместо петуха…

– Что ты врешь? – раздались голоса.

– Истинная правда: к примеру, посадил ее в мешок и пустил под печку – к цаловальнику. Вот они умные-то!..

– Ах, домовой те расшиби! – удивлялись мужики, покатываясь со смеху…

– Сват! пора по другой! – сказал Краюхин, – видно, не затем принесена, чтобы ей стоять…

– С чего ж? давай…

Между тем хозяйка достала из-за пазухи красный платок и, подавая его Краюхину, сказала: «Вот, сваток, женишку…»