Ричард Блэкмор - Лорна Дун

Я не стал убегать сразу, а принялся рассматривать долину, изображая из себя путешественника, который уже изучил все в округе и собирается отправиться дальше. План мой был хорош, и я мог бы благополучно свернуть домой, как вдруг на следующем повороте я приметил пожилую женщину. Завидев меня, она подняла вверх посох, и я вынужден был остановиться.

И теперь, отбросив все страхи и сомнения, я зашагал навстречу старухе, понимая, что на то была воля Божья. Втайне я рассчитывал и на поддержку Библии, хотя только что ослушался ее и не обратил внимания на знак свыше. Однако ноги мои перестали повиноваться, и дальше идти я не смог.

Старуха сама подошла ко мне, и я был этому даже рад, поскольку смог присесть на большой камень и успокоиться, так сильно у меня тряслись колени. Я попытался отвлечься, но в голову ничего не приходило, и я стал молиться Господу, чтобы он не бросал меня в такую трудную минуту.

Однако, когда старуха подошла, я увидел, что она совсем не такая страшная, как ее описывают, и в лице ее даже есть что-то приятное и доброе. Казалось, ей пришлось пережить очень многое за долгую жизнь, однако ее сердце еще было способно к состраданию и сопереживанию с другими. Длинные белые волосы спадали до плеч и развевались на ветру, а большие ясные глаза на морщинистом лице внимательно изучали меня. И хотя я мысленно подготовился к этой встрече, все слова разом вылетели у меня из головы, и теперь мне хотелось, чтобы наступившую тишину нарушил хоть какой-нибудь посторонний звук.

— Ты пришел ко мне не за тем, чтобы я благословила твои занятия по стрельбе в амбарную дверь, — сходу заявила старуха, как будто видела меня насквозь. — Дай мне свою руку, Джон Рид, и расскажи, какого совета ты ждешь от меня. Чем помочь тебе?

Но меня так перепугали ее слова, что я не смог протянуть не то что руку, но даже и язык. Оказывается, старуха знала не только мое имя, но и некоторые подробности из моей жизни!

— Не бойся меня, сынок, я не владею силами причинить тебе вред, а если бы и владела, не стала бы их использовать. А теперь, если ты сможешь догадаться, скажи, отчего я так люблю тебя.

— Понятия не имею, матушка, — как можно вежливее ответил я. — Насколько мне известно, мы раньше никогда не встречались.

— И все же я хорошо знаю тебя, как если бы ты был моим родным внуком, Джон. Ты помнишь старый дуб на болоте в Экзмуре? Ты помнишь маленькую девочку, которая могла погибнуть, если бы не твоя забота и доброта? Это была моя единственная внучка, которую я люблю больше себя.

Теперь, когда она напомнила мне про дуб и девочку, я сразу понял, в чем было дело. А случилось это в августе. Какой же я был дурак, что ни о чем не расспросил ту девчонку. Она свалилась в яму на болоте с целой корзиной черники и утонула бы, если бы ее собачонка не приметила меня и не подняла лай. Я принес ее домой, мать переодела ее в сухое платье, и я отнес девочку туда, куда она попросила. При этом она назвала только свое имя и сказала, что ей восемь лет. Мы накормили ее сладким картофелем, но ни о чем не расспрашивали. Впрочем, у нас это не принято, и гость говорит только то, что он сочтет нужным.

Теперь я смотрел на матушку Мелдрум без страха. Ведь я спас ее внучку, и она должна понять, что я вполне приличный человек и, может быть, она действительно сможет мне помочь. Поэтому я выпрямился, чувствуя себя намного увереннее.

— Добрая женщина, один башмак она потеряла на болоте, мы его себе не брали, а наоборот, обули ее в башмаки Лиззи, — словно оправдываясь, заговорил я.

— Сын мой, ты очень прост и наивен. Какое мне дело до ее башмаков? Но я вижу, что ты не умеешь лгать, поэтому скажи мне прямо: зачем ты пришел сюда?

Я смутился и хотел сказать первое, что придет в голову, но матушка Мелдрум знала, что врать я не умею, поэтому я продолжал молчать еще некоторое время, собираясь с духом, и наконец заговорил:

— Я пришел узнать, когда мне можно будет увидеться с Лорной Дун. — Голос мой дрожал, и я продолжал смотреть на скалы, упорно избегая взгляда колдуньи.

Больше я ничего не сказал, хотя в голове завертелось еще с полсотни вопросов, на которые мне тоже захотелось узнать ответы. И, хотя я глядел в сторону, было ясно, что я сгораю от нетерпения услышать свой приговор. Старуха смотрела на меня с сожалением и осуждением, и я уже разозлился на себя за то, что позволил себе говорить о Лорне в таком легком тоне.

— Джон Рид, — обратилась ко мне матушка Мелдрум. — Кого ты имеешь в виду? Не ту ли миловидную девушку из рода тех, кто убил твоего отца?

— Этого я не могу сказать. Откуда я знаю? И потом, ведь это не имеет отношения к моей просьбе.

— Зато это имеет отношение к твоей матери, Джон, а также и к тебе самому, как я полагаю. Ничто хуже этого не могло выпасть на твою долю.

Она замолчала, но голос ее прозвучал так грустно, что я понял всю безысход-ность своего положения, но ждал, что старуха добавит еще что-нибудь.

— Джон Рид, если тебе дорога твоя душа и тело, если ты любишь мать и чтишь память об отце, никогда не имей дела с Дунами.

Она смотрела на меня в упор и говорила так резко, что вскоре мне стало казаться, что слово «Дун» как проклятье доносил до меня злой ветер, будто деревья зловеще зашелестели листьями, повторяя «Ду-у-ун!». В отчаяниии я посмотрел на скалы и загадал, что если оттуда появится знак Божий, значит, нам не суждено быть вместе. Но никакого знамения не было, и тогда я рассердился на колдунью и пожалел, что она женщина и я не смогу дать ей отпор.

— Несчастное существо! Ты проводишь целые дни с костями, ведрами воды и ключами, а что тебе известно о судьбе такой девушки как Лорна? Ты можешь гадать и колдовать, но все это в лучшем случае поможет вылечить хромого ягненка или исцелить домашнюю птицу. Посмотри на меня, матушка Мелдрум, неужели ты считаешь меня полным идиотом?

— Именно так, Джон Рид, но самое главное, что это несчастье постигло именно тебя, хотя ты достоин гораздо лучшей доли. Забудь о ней, пока еще не слишком поздно. Забудь! А теперь смотри вон туда.

Она указала на узкую скалу на фоне темного звездного неба, где вот-вот должен был разгореться бой. Большой толстый белый баран забрался на самую вершину, чтобы полакомиться сочной травой, на которую уже выпала роса. Но к нему навстречу уже спешил черный дикий козел, угрожающе выставив вперед острые рога и злобно фырча. Видимо, козел облюбовал это место первым, и, хотя травы хватило бы на двоих, тем не менее козел вознамерился выгнать со своей земли непрошенного гостя.

Безобидный домашний баран не собирался драться, он с удовольствием ушел бы с пастбища, но отступать уже было некуда. Оставалось одно — сражаться, иначе ему грозило быть сброшенным с обрыва.

— Ложись, ложись! — закричал я барану, как будто это была пастушья собака. Мне уже доводилось наблюдать подобную схватку, и я знал, что у барана не оставалось шансов выжить, если он только не ляжет, а тогда из-за его большой массы козлу просто не удастся скинуть его в море.