Эжен Сю - Вечный жид

Привыкнув к патриархальным обычаям воинственного горского племени, он совершенно не был знаком с цивилизованной жизнью.

Все черты характера принца достигали каких-то исключительных пределов. Так, например, он был упорен в исполнении обетов, доводил преданность до крайности, доверчивость до ослепления, доброту до самозабвения; зато к лжецу, коварному обманщику, к неблагодарному он был неумолимо строг. Ему ничего не стоило убить изменника, потому что он и себя считал бы достойным смерти, если бы совершил подобное преступление.

Словом, это была вполне цельная натура, со всеми достоинствами и недостатками. Несомненно, что подобный человек стал бы любопытным объектом для изучения в таком городе, как, например, Париж, где он должен был бы столкнуться и вступить в борьбу с различными темпераментами, расчетами, неискренностью, разочарованиями, хитростью, обольщениями, уклонениями и притворством утонченного общества.

Мы потому делаем такое предположение, что Джальма, с тех пор как было принято решение о поездке во Францию, был охвачен одной страстной мечтой: быть в Париже ! В Париже, в том сказочном городе, о котором даже в Азии, этой стране чудес, рассказывали дивные вещи. Особенно возбуждали живое воображение пылкого и до сих пор целомудренного юноши мечты о французских женщинах… о блестящих, обольстительных парижанках, представляющих собою чудеса элегантности, грации и очарования, способных затмить все пышное великолепие всемирной столицы.

И в эту минуту, под влиянием дивного теплого вечера, среди опьяняющего аромата цветов, усиливавшего биение пылкого и молодого сердца, Джальма мечтал об этих волшебницах, наделяя их обольстительностью и красотой.

Ему казалось, что там, вдали, в пространствах золотистого света, обрамленных зеленью деревьев, проносятся белые, стройные, очаровательные и соблазнительные призраки, которые, улыбаясь, посылают ему поцелуи на кончиках розовых пальцев. И не в силах совладать с охватившим его страстным порывом, Джальма, в припадке какого-то ликующего исступления, испустил торжествующий, полный мужества и дикой отваги радостный крик, передавая возбуждение и своей кобыле, которая бешено помчалась.

Солнечный луч, пробившись сквозь зеленую листву, озарил всадника и лошадь.

В это время на конце тропинки, пересекавшей под углом аллею, где ехал Джальма, показался быстро идущий человек.

При виде Джальмы он с изумлением остановился.

Действительно, трудно было себе представить что-нибудь чудеснее этого красивого, загорелого, пылкого молодого человека в белой развевающейся одежде, легко сидящего на гордой черной лошади с разметавшейся густой гривой, длинным хвостом и покрытыми пеной удилами.

Вдруг произошла обычная для человека неожиданная смена настроения. Джальму разом охватила какая-то неопределенная и сладостная тоска, он прикрыл рукой затуманившиеся слезами глаза и бросил поводья на шею послушной лошади. Та сразу остановилась, вытянула свою лебединую шею и повернула голову к пешеходу, которого она увидела сквозь чащу кустарника. Путник был одет так, как одеваются европейские матросы: в куртку и белые холщовые штаны с широким красным поясом; на голове была плоская соломенная шляпа. Его звали Магаль – контрабандист. Он приближался к сорока годам, но на его темном открытом лице не было ни бороды, ни усов.

Магаль подошел к молодому индусу.

– Вы принц Джальма? – спросил он его на довольно скверном французском языке, почтительно прикладывая руку к шапке.

– Что тебе надо? – сказал индус.

– Вы сын Хаджи-Синга?

– Да, что тебе надо, повторяю?

– Вы друг генерала Симона?

– Генерала Симона?! – воскликнул Джальма.

– Вы едете его встречать, как ездите каждый вечер, в ожидании его возвращения с Суматры?

– Но откуда ты это знаешь? – с любопытством и недоумением спрашивал Джальма контрабандиста.

– Он должен был приехать в Батавию сегодня или завтра?

– Ты разве прислан им?

– Может быть… – сказал Магаль с видом недоверия. – Но вы действительно сын Хаджи-Синга?..

– Ну да… а где ты видел генерала?

– Ну, хорошо; если вы сын Хаджи-Синга, – продолжал Магаль, недоверчиво поглядывая, – то какое у вас прозвище?

– Моего отца звали «Отцом Великодушного», – с грустью в голосе отвечал Джальма.

Казалось, эти слова рассеяли сомнения контрабандиста; но, желая окончательно удостовериться, он задал новый вопрос:

– Два дня тому назад вы должны были получить письмо от генерала Симона… с Суматры?

– Да… но к чему эти вопросы?

– К тому, что прежде, чем исполнить данное мне приказание, я должен убедиться, действительно ли вы сын Хаджи-Синга.

– Чьи приказания?

– Генерала Симона.

– Где же он сам?

– Когда я удостоверюсь, что вы принц Джальма, тогда я вам это и скажу. Правда, мне сказали, что у вас вороная кобыла и красные поводья… но…

– Да будешь ли ты говорить, наконец?

– Сейчас отвечу… если вы мне скажете, какая бумажка лежала в последнем письме генерала с Суматры?

– Отрывок из французской газеты.

– А какая заключалась в нем новость: приятная для генерала или нет?

– Конечно, приятная. Там сообщалось, что за ним признали право на звание маршала и титул, пожалованные ему императором. Такая же справедливость была оказана и другим его друзьям по оружию, изгнанным, подобно ему.

– Ну, действительно, вы принц Джальма, и, кажется, я могу говорить… – сказал контрабандист, подумав. – Генерал Симон сегодня ночью высадился на острове, но в тайном от всех месте.

– В тайном месте?..

– Да, он вынужден скрываться!..

– Он?! – воскликнул с изумлением Джальма: – Скрываться? Но почему?

– Этого я не знаю…

– Но где же он? – спросил молодой человек, бледнея от беспокойства.

– В трех лье отсюда… близ берега моря… в развалинах Чанди…

– Зачем ему скрываться? Не понимаю! – повторял все с большим и большим беспокойством Джальма.

– Не знаю точно… Но, кажется, дело идет о какой-то дуэли, в которой генерал участвовал на Суматре! – таинственно произнес контрабандист.

– Дуэль?.. С кем же это?

– Не знаю… я вообще ничего точно об этом не знаю… А вы знаете, где находятся развалины Чанди?

– Да.

– Генерал велел вам сказать, что он будет вас там ждать…

– Ты, значит, приехал с ним вместе?

– Я служу лоцманом на небольшом судне у контрабандистов, на котором он прибыл с Суматры. Генерал знал, что вы каждый вечер выезжаете его встречать по дороге, идущей к молу, – поэтому я шел наверняка. Он сообщил мне подробности о полученном вами письме, чтобы доказать, что я действительно послан от него. Написать же он не мог…

– Он ничего тебе не говорил, почему он вынужден скрываться?