Артур Шницлер - Новая песня

– Помилуйте, господин Брейтенедер, я совершенно тут не причем… Я ничуть не виноват…

Слова эти, словно долетая откуда-то издали, коснулись слуха Карла Брейтенедера, ясно однако чувствовавшего близкое присутствие. того, кто произносил их. Карл даже слышал запах винных паров, сопровождавший эти слова, но все-же ничего не возразил. Ему казалось, что теперь он совершенно не в силах вступать в какие бы то ни было препирательства и объяснения: слишком он был измучен, – слишком потрясен ужасами пережитой ночи. Хотелось только свежего воздуха да одиночества. Он, поэтому, не пошел сейчас домой, а направился по пустынной улице в поле, где поросшие лесом холмы, нежно рисовались в тумане предутреннего рассвета. Но холодная дрожь пробегала по телу и мешала ощущать приятную свежесть весеннего воздуха, всегда так живительно действовавшую на Карла после бессонных ночей. Перед глазами продолжало стоять это страшное зрелище, от которого и бежал он.

Человек, шедший с ним рядом, по-видимому, только что нагнал его. «Но что ему нужно? В чем он оправдывается?.. И почему именно перед ним?.. Он ведь никогда не упрекал вслух старика Ребая, хоть сам прекрасно знал, что Ребай был главный виновник случившегося». Карл искоса взглянул на него и ужаснулся. Действительно, вид у старика был весьма неприглядный: черный сюртук был измят и запятнан, одной пуговицы недоставало, другие висели на нитке, в петлице торчал увядший цветок. А вчера еще вечером Карл видел цветок этот свежим. Она, эта алая гвоздика, пышно красовалась на сюртуке капельмейстера Ребая, сидевшего за дребезжащим пианино и аккомпанировавшего всем певцам «труппы Ладенбауэр», что проделывал он почти тридцать уж лет. Ресторанчик был весь переполнен и, накрытые столики стояли даже в саду. В этот вечер, как гласило на желтых афишах, напечатанных пестрыми буквами, ожидался «первый выход после выздоровления от тяжкой болезни, девицы Марии Ладенбауэр, по прозванию «Белый дрозд»».

Карл глубоко вздохнул. Стало совсем уж светло и теперь он и капельмейстер были на улице не одни: им навстречу из лесу и отовсюду по сторонам шли прохожие. И только сейчас вспомнил Карл, что сегодня воскресенье. Он был рад, что нет надобности идти в город, хотя знал, что и на этот раз, как и раньше, отец простил бы ему, если б он не пришел в будний день на работу: ведь и без него хорошо пойдет дело в старинной токарной мастерской отца на Альзеретрассэ. За него же лично отец не боялся: он был уверен, что из сына рано или поздно, выйдет порядочный человек, как и из всех Брейтенедеров, А вот дружбу с девицей Марией Ладенбауэр он, не особенно одобрял.

«Ты, конечно, можешь делать, что хочешь», – ласково сказал он как-то Карлу: «И я тоже был молод в свое время… Но с семьями своих случайных подруг никогда не водил знакомства… Я слишком для этого себя уважал…»

«Вот если б я послушался отцовского совета, я от многого уберегся бы…» думал Карл. Но ему так нравилась Мария, он так привязан был к ней… Это было кроткое, тихое существо, беззаветно и просто его любившее. Когда она, бывало, с ним шла по улице под руку, никто бы из встречных не сказал, что Мария из тех, кто уж кое-что пережил… И в доме ее родителей было все так прилично… совсем, как в любом бюргерском доме. В комнатах было чисто и мило, на этажерке стояли книги. Приходил часто брат старика Ладенбауэра, чиновник городского управления, и при нем всегда завязывался такой интересный, серьезный разговор: о политике, о выборах и на разные общественные темы. Иногда по воскресеньям Карл играл в тарок со стариком Ладенбауэром или с помешанным Иедеком, с тем самым, который по вечерам в клоунском костюме исполнял на стаканах и тарелках всевозможные марши и вальсы. Если Карл выигрывал, с ним сейчас же расплачивались, что далеко не всегда практиковалось, в кафе, когда он там играл с кем-нибудь в карты… В нише у окна, против которого висели швейцарские виды в рамках, усаживалась обыкновенно высокая и бледная жена Иедека, декламировавшая по вечерам перед публикой скучные, длинные стихи, заводила разговор с Марией и качала при этом в такт головой. А Мария смотрела только на Карла, переглядывалась, с ним, посылала шутливыми жестами приветствия или просто садилась с ним рядом и заглядывала в карты. Брат ее служил при большом магазине приказчиком и, когда Карл предлагал ему сигару, он спешил отплатить тем же. Иногда приносил он сестре, которую очень любил, из кондитерской лакомства и уходя, говорил как то томно и медленно: «Я, к сожалению, спешу… Меня ждут».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.