Артур Шницлер - Зелёный попугай

Der grüne Kakadu: Arthur Schnitzler ( 1899)

Перевод Зинаиды Венгеровой

Действующие лица:

Эмиль, герцог де Кадиньян .

Франсуа, виконт де Ноясан .

Альбин, шевалье де ла Тремуйль

Де Лансак, маркиз .

Северина, жена его .

Роллэн, поэт .

Проспер, хозяин кабачка, бывший директор театра .

Анри

Вальтазар

Гильом

Сцевола

Жюль

Этьен

Морис

Жоржотта

Мишетта

Флипотта

Леокади, актриса, жена Анри .

Грассе, уличный философ .

Лебре, портной .

Грэн, бродяга .

Комиссар.

Аристократы, актеры, актрисы, горожане и горожанки .

Действие происходит в Париж, вечером 14-го июля 1789 года, в притон Проспера.

Кабачок «Зеленый Попугай».

Небольшое подвальное помещение; в глубине сцены, справа, лестница с дверью на верху; семь ступеней ведут вниз — в кабачок. Вторая дверь, едва заметная в глубине, слева. Несколько простых деревянных столов и вокруг них скамейки, заполняют почти все помещение. Слева, посредине — стойка, за ней несколько бочек с кранами. Комната освещена масляными лампочками, спускающимися с потолка.

Хозяин кабачка Проспер; входят граждане Лебре и Грассе.

Грассе (еще на лестнице) . Сюда, Лебре. Я хорошо знаю этот погребок. У моего старого друга и директора всегда найдется припрятанный где-нибудь бочонок вина, хотя бы весь Париж погибал от жажды.

Хозяин.Добрый вечер, Грассе. Наконец-то ты опять показался. Что же, покончил со своей философией? Не хочешь ли опять просить у меня ангажемента?

Грассе. Как бы не так! Давай вина. Я — гость, ты — хозяин.

Хозяин. Вина? Откуда мне взять вина, Грассе? Ведь сегодня ночью разграбили все винные погреба Парижа. Готов биться об заклад, что и ты участвовал в этом.

Грассе. Давай вина! Ведь, для тех мерзавцев, которые через час придут сюда… (Прислушиваясь) . Ты ничего не слышишь, Лебре?

Лебре. Как будто далекие раскаты грома.

Грассе. Молодцы — граждане Парижа… (Просперу) . Для тех мерзавцев у тебя наверно припасено вино, — так давай его сюда. Мой друг и почитатель, гражданин Лебре, портной из улицы Сент-Оноре, — платить за все.

Лебре.Конечно, конечно, я плачу.

Проспер медлит .

Грассе. Да покажи же ему, что у тебя есть деньги, Лебре.

Лебре вынимаешь кошелек .

Хозяин. Ну, уж посмотрю, может быть я… (Открывает кран у одного бочонка и наполняет два стакана) . Откуда ты, Грассе? Из Пале-Рояля?

Грассе. Да… я держал там речь! Да, милый мой, теперь настал и мой черед. Знаешь ли, после кого я говорил?

Хозяин. Ну?

Грассе. После Камилла Демулэна! Да, я на это отважился. И скажи мне, Лебре, кто имел больше успеха, — Демулэн или я?

Лебре.Ты… несомненно.

Грассе. А каков я был?

Лебре. Великолепен.

Грассе. Слышишь, Проспер? Я встал на стол… Подобно изваянью… да… и тысяча, пять тысяч, десять тысяч людей окружили меня — так же, как Камилла Демулэна… и так же приветствовали меня криками восторга.

Лебре. Крики восторга были даже громче.

Грассе. Да… немногим, но все же громче. Теперь все они двинулись к Бастилии… и я в праве сказать: они последовали моему зову! Клянусь тебе, еще до вечера она будет нами взята.

Хозяин. Разумеется, если только стены рушатся от ваших речей!

Грассе. Как… речей? Ты оглох, что ли?.. Теперь там пальба. Наши храбрые солдаты помогают. Они питают такую же адскую злобу к этой проклятой тюрьме, как и мы. Они знают, что за этими стенами сидят их братья и отцы… Но они не стреляли бы, если бы мы не произносили речей. Милый мой Проспер, сила духа велика. Посмотри… ( Обращаясь к Лебре) . Где у тебя воззвания?

Лебре. Вот они… (вынимает из кармана брошюры) .

Грассе. Это самые новые брошюры; их только что раздавали в Пале-Рояле. Это — брошюра моего друга Черутти «На память французскому народу»… вот «Свободная Франция» Демулэна, который, по правде сказать, лучше говорит, чем пишет.

Хозяин. Когда же, наконец, появится твоя, о которой ты так много говорил?

Грассе. Теперь нам не нужны брошюры. Наступило время действовать. Только негодяи сидят сегодня в четырех стенах. Всякий мужчина должен быть на улице!

Лебре. Браво, браво.

Грассе. В Тулоне убили мэра, в Бриньоле разграбили дюжину домов… только мы в Париже все еще медлим и все позволяем делать над собою.

Проспер. Теперь уж нельзя сказать этого.

Лебре (все время пивший) . Вперед, граждане, вперед!

Грассе. Вперед!.. Закрывай свою лавчонку и ступай с нами!

Ховяин. Я приду, когда настанет время.

Грассе. Ну да, когда минет опасность.

Хозяин. Милейший, я люблю свободу не меньше твоего, но, ведь, у меня есть свое призвание.

Грассе. Теперь у парижских граждан только одно призвание: освобождать своих братьев.

Хозяин. Да, у тех, кому делать больше нечего!

Лебре. Что он сказал? Он глумится над нами!

Хозяин. И не думаю. А теперь убирайтесь-ка поздорову. Скоро начнется представление. Вы мне не нужны для этого.

Лебре. Как. представление? Разве это театр?

Хозяин. Конечно, театр. Ваш друг сам играл здесь две недели назад.

Лебре. Ты здесь играл, Грассе?…Зачем ты позволяешь этому человеку безнаказанно глумиться над тобой!

Грассе. Успокойся… он прав — я здесь играл, потому что это не простой кабачек, а притон для преступников. Идем.

Хозяин. Прежде всего заплатите.

Лебре. Если здесь притон для преступников, то я не заплачу ни одного су.

Хозяин. Да объясни же своему приятелю, где он находится.

Грассе. Это — странное место! Сюда приходят люди, которые играют роль преступников, — и преступники на самом деле, хотя и не сознающие своей преступности.

Дебре. Как так?

Грассе. Обрати внимание: то, что я сказал сейчас, очень остроумно и могло бы создать успех целой речи.

Лебре. Я ничего не понял из того, что ты сказал.

Грассе. Я ведь говорил тебе, что Проспер был моим директором. И он продолжает разыгрывать со своей труппой комедии, — только уж в другом роде. Мои прежние товарищи, актеры и актрисы сидят здесь за столами и выдают себя за преступников. Понимаешь? Они рассказывают такие истории, что волосы становятся дыбом, но они никогда не переживали их, говорят о злодеяниях, которых никогда не совершали… Приходящая сюда публика испытывает приятную дрожь, воображая себя сидящей среди опаснейших отбросов Парижа — мошенников, воров, убийц и…