Пелам Вудхаус - Не позвать ли нам Дживса?

– Милая моя Мук! – проговорила она теперь. – Это в самом деле ты? Я думала, ты на Ямайке.

– Сегодня утром вернулась. Прихватила в Лондоне Рори и на машине сюда. Он там, у крыльца, вытаскивает вещи.

– Как ты загорела!

– Ямайский пляж. Я три месяца работала над этим загаром.

– Тебе к лицу. А Билл не говорил, что ждет вас сегодня. Ты вернулась раньше времени?

– Да, я прервала свои разъезды более или менее досрочно. Мои средства, столкнувшись с нью-йоркскими ценами, тихо скончались. А вот и король торговли.

Вошел Рори, отирая платком пот со лба.

– Что там у тебя в чемоданах, моя милая? Свинец? – Заметив Джил, он замолчал и уставился на нее, наморщив лоб. – Здравствуйте, – произнес он неуверенным тоном.

– Ты ведь помнишь Джил Уайверн, Рори?

– Да, конечно. Джил Уайверн. Само собой. Как ты справедливо заметила, это Джил Уайверн. Ты рассказала ей про свой загар?

– Она сама заметила.

– Действительно, бросается в глаза. Она говорит, что загорала вся без ничего, – доверительно сообщил он Джил. – Старозаветный муж мог бы кое о чем задуматься, а? Но важно разнообразие. Так вы, значит, Джил Уайверн? Как вы выросли!

– С каких пор?

– С тех… с тех пор, как начали расти.

– Вы ведь представления не имеете, кто я, верно?

– Ну, этого я бы не сказал…

– Я вам напомню. Я была на вашей свадьбе.

– Для этого вы слишком молоды.

– Мне было пятнадцать. Меня поставили смотреть за собаками, чтобы не прыгали на гостей. Шел, как вы, наверно, помните, проливной дождь, и у них лапы были в грязи.

– Бог ты мой! Теперь я вас вспомнил. Значит, вы и есть та противная девчонка? Я тогда заметил, как вы вертитесь под ногами, и еще подумал: ну и пугало!

– Мой муж славится утонченными манерами, – вмешалась Моника. – Его нередко называют современным графом Честерфилдом. [5] …современным графом Честерфилдом. – Филип Стенхоп, граф Честерфилд (1694–1773) – дипломат и писатель, автор книги «Письма к сыну»; считался воплощенным идеалом хорошего тона.

– Я как раз собирался добавить, – самодовольно возразил Рори, – что она за это время заметно улучшилась с виду, так что, как мы видим, никогда не следует отчаиваться. А после того случая мы разве больше не встречались?

– Встречались спустя год или два, когда вы здесь гостили летом. Я тогда только начала выезжать и, должно быть, выглядела еще противнее прежнего.

Моника вздохнула:

– Ах эти выезды в свет! Старый добрый рынок невест! Так и вспоминаешь собственную молодость. Очки долой, зубные пластинки вон!

– Затянуться, чтобы, где надо, было выпукло, а где надо, впукло, – последовал вклад Рори, и Моника строго взглянула на мужа.

– А тебе-то откуда известны такие подробности?

– Да так, бываю в нашем Отделе дамского белья.

Джил рассмеялась.

– Мне лично больше всего запомнились панические семейные советы на тему о моих хоккейных руках. Я должна была часами ходить, держа руки над головой.

– Ну, и каков результат? Оправдались затраты?

– В каком смысле?

Моника, доверительно понизив голос, растолковала:

– В смысле жениха. Подцепила что-нибудь стоящее?

– На мой взгляд, да. Собственно говоря, вы, сами того не ведая, залетели в высокие сферы. Перед вами не кто-нибудь, а будущая графиня Рочестерская.

Моника восторженно взвизгнула.

– То есть вы с Биллом помолвлены?

– Вот именно.

– Давно?

– Уже несколько недель.

– Я страшно рада. Вот уж не думала, что у Билла хватит ума на это.

– Действительно, – со свойственным ему тактом подтвердил Рори. – Событие, которому нельзя не удивиться. Билл, насколько я помню, всегда предпочитал пухленьких, пышнотелых красоток. Я был свидетелем многих его страстных увлечений особами, выглядевшими как помесь Царицы фей с чемпионом по классической борьбе. Была одна хористочка в мюзик-холле «Ипподром»…

Тут ему пришлось прервать этот поток увлекательных для невесты воспоминаний, чтобы громко охнуть, поскольку Моника предусмотрительно лягнула его по лодыжке.

– Расскажи нам, дорогая, как это произошло? – попросила она. – Неожиданно?

– Да, совершенно неожиданно. Он помог мне дать корове болюс…

Рори вытаращил глаза:

– Что дать корове?

– Болюс. Это такая большая пилюля, которую дают коровам. И не успела я опомниться, как он вдруг схватил мою руку и говорит: «Слушай, когда мы с этим управимся, ты выйдешь за меня замуж?»

– Какое красноречие! Рори, делая мне предложение, сказал только: «Э-э, как насчет того, чтобы, а?..»

– Да, а перед тем еще три недели репетировал, – уточнил Рори. Он снова наморщил лоб, явно пытаясь что-то сообразить. – Этот болюс, пилюля, про которую вы сейчас говорили… Я не вполне понял. Вы давали его корове, верно?

– Да, больной корове.

– Ах, больной корове? Тут я чего-то недопонимаю. Необходимо кое-что уточнить. Почему, собственно, вы давали болюс больной корове?

– Это моя работа. Я местный ветврач.

– Кто-кто? Не хотите ли вы, случайно, сказать, что вы ветеринар?

– Именно. Дипломированный специалист. Мы все теперь трудящиеся.

Рори с умудренным видом кивнул:

– Глубоко верно. Я и сам солдат армии труда.

– Рори работает в «Харридже», – уточнила Моника.

– Правда?

– Старший продавец в секции «Шланги, газонокосилки и поилки для птиц», – пояснил Рори. – Но это лишь временно. Ходят упорные слухи о повышении по службе и переводе в секцию «Стекло, фигурки и фарфор». А оттуда всего лишь шаг до «Дамского белья».

– Мой герой! – Моника нежно поцеловала мужа. – Держу пари, они там все позеленеют от зависти.

Рори, скандализованный, поспешил возразить:

– Ну что ты! Нет, конечно. Народ бросится пожимать мне руку, шлепать по спине. У нас в «Харридже» царит замечательный дух товарищества, один за всех и все за одного.

Моника снова обратилась к Джил:

– А твой отец не возражает против того, что ты разъезжаешь повсюду и даешь болюсы коровам? Отец Джил, – объяснила она мужу, – начальник полиции графства.

– А-а, очень приятно, – сказал Рори.

– Я бы думала, что он будет против.

– Нет-нет. Мы теперь все где-нибудь работаем. За исключением моего брата Юстаса. Он прошлой зимой выиграл в Литтлвуде крупную сумму в бильярд и стал чванливым богачом. Со всей родней держится так надменно. Одним словом, великосветский фат.

– Какой снобизм! – горячо отозвался Рори. – Меня возмущают классовые различия.

Он собрался было распространиться на эту тему, поскольку имел по данному вопросу твердые взгляды, но в ту же минуту раздался телефонный звонок, и он, потрясенный, оглянулся вокруг.

– Господи ты Боже мой! Вы что, хотите сказать, что старина Билл заплатил за телефон?

Моника подняла трубку.

– Алло?.. Да, это Рочестер-Эбби… Нет, лорда Рочестера в настоящее время нет дома. Это его сестра леди Кармойл. Номер его автомобиля? Я даже не знала, что у него вообще есть автомобиль. – Она обернулась к Джил: – Ты не знаешь номер машины Билла?