Пелам Вудхаус - Немного чьих-то чувств

– Совершенно зря.

– Мы созданы друг для друга! – вскричал Сидни.

Они упали друг другу в объятия, как мастодонты – в болото. Когда шум немного улегся, послышался голос:

– Простите…

Харольд подскочил в своих кустах, словно наступил на мину. Он узнал этот голос.

– Простите, – повторила Лу, – здесь живет мистер Пикеринг?

– Да, – отвечал Сидни.

– Его вроде нет, – сказала Эгнес. – А может, есть. Поищите где-нибудь.

– Спасибо, – отвечала гостья, – поищу.

Она пошла в комнаты. Сидни снова обнял Эгнес.

– Старушка, – сказал он, – давай поженимся, пока ничего не случилось. Во вторник, ладно?

– Не могу. У меня игра. Двое мужчин, две женщины.

– А в среду?

– Небольшой матч.

– В четверг я сам играю в Сквэши-Хит. Когда же мы оба свободны? Давай посмотрим…

Они ушли по дорожке. Когда шаги их затихли, Харольд вылез и двинулся к коттеджу. В гостиной сидела Лу, целуя его фотографию. Он удивленно вскрикнул, она обернулась.

– Харольд! – вскричала она, кидаясь к нему на шею.

Он очень удивился, но, как мы знаем, был издателем, а всякий издатель разберется, что делать, если к тебе кинулась прелестная девушка. Я спрашивал двух-трех представителей этой профессии, и они подтвердили мою мысль. Харольд поцеловал Лу шестнадцать раз подряд. Макмиллан или Фейбер и Фейбер поступили бы точно так же.

Потом он сказал:

– Я не совсем понимаю…

– Чего именно?

– Нет, я не против, но почему вы… э… кинулись ко мне?

– Потому что я вас люблю.

– Почему же тогда вы надменно вышли?

– Я не вышла.

– Вышли-вышли. Сам видел.

– Я выбежала. Вы как-то странно дышали, и я решила вызвать врача. Дня через два один знакомый стал объясняться мне в любви, тоже задышал, и я все поняла. У вас на службе мне сказали, где вы живете, и я приехала объясниться в любви вам.

– Значит, вы меня любите?

– Конечно. С самого первого взгляда.

Мгновение-другое он ликовал так, словно выпустил «Унесенных ветром». Но вдруг помрачнел и сказал:

– Это невозможно.

– Почему?

– Сегодня я проиграл.

– Со всеми бывает.

Он покачал головой:

– Нет, не «бывает». Я вообще такой. Нервы не выдерживают. Я думаю, у меня гандикап так это десять. Вы не можете выйти за посредственного игрока.

– Почему?

– Вы! Дочь двух чемпионов! Правнучка самой матушки Рокет! Сестра Бункера, Ниблика, Кубка…

– Вот именно. Я всегда мечтала об обычном человеке. У меня тоже было бы десять, если бы они не заставляли меня тренироваться по пять часов в день. Я ненавижу тяжкий труд. Какое счастье соскользнуть к десяти! О, Харольд! Только представь, сделали три коротких удара – и все, хватит. Нет, какое блаженство!

– Ты в этом уверена?

– Еще бы!

– И выйдешь за меня?

– Хоть сейчас.

Харольд лишился дара речи, но тут же вспомнил Макмердо. Не очень приятный человек, но словом владеет.

– Мы созданы друг для друга! – вскричал он.

© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Тема журнальных рассказов возникла в зале «Отдыха удильщика» с той внезапностью, с какой там обычно возникают темы, ибо в том, как мысли нашего маленького общества перепархивают от предмета к предмету, есть что-то от альпийской серны, перелетающей со скалы на скалу. Мы, если я не запамятовал, беседовали об антитринитаризме [2] Христианское учение, отрицающее триединство Бога. , когда некий Виски С Содовой, листавший страницы «Сатердей ивнинг пост», собственность нашей любезной и всеми любимой буфетчицы мисс Постлетуэйт, громко фыркнул.

– Gesundheit [3] Будьте здоровы ( нем. ). , – сказал Эль Из Бочки.

– Я не чихал, я фыркал, – объяснил Виски С Содовой. – С презрительным отвращением, – добавил он. – И зачем только они печатают эту чушь?!

– А какую чушь?

– Да эти рассказы с великолепными цветными иллюстрациями, где типус встречает девушку на пляже, они начинают обмениваться колкостями, и через двадцать минут после того, как впервые увидели друг друга – бац! – они уже помолвлены.

Мистер Муллинер пригубил свое горячее виски с лимоном.

– Вы находите такую ситуацию неубедительной?

– Да, нахожу! Я женат, и мне понадобилось два года и столько коробок шоколадных конфет, что вспомнить больно, чтобы убедить ту, которая теперь моя супруга, поставить свою подпись в церковной книге. И хотя не мне об этом говорить, но я в те дни был очень даже обаятельным. Спросите кого хотите.

Мистер Муллинер кивнул:

– Ваш довод очень весом. Но вы должны понять редактора «Сатердей ивнинг пост». Он живет в своем особом мире и искренне верит, что двое не знакомых между собой могут столкнуться друг с другом в пляжных костюмах и завершить свой первый разговор помолвкой. Однако, как вы и сказали, в реальной жизни такое встречается редко. Даже Муллинеры, в большинстве влюблявшиеся с первого взгляда, не завершали ухаживания так безоблачно и быстро. Им приходилось натягивать носки и проводить отнюдь не такую уж легкую предварительную подготовку. Не могу не вспомнить моего племянника Огастеса.

– Он встречался на пляжах с девушками в купальных костюмах?

– Очень часто. Однако любовь настигла его на благотворительном базаре в особняке, носящем название Балморал [4] Название резиденции английских королей в Шотландии. , в лондонском предместье Уимблдон, ибо именно там он увидел Гермиону Бримбл и влюбился так, что у него только в ушах захлюпало.

В сад Балморала Огастеса привела любовь его крестной матери к благотворительным базарам (продолжал мистер Муллинер), и ирония заключается в том, что он был весьма раздосадован, когда она потребовала, чтобы он сопровождал ее туда, тогда как он намеревался отправиться на ипподром, дабы словами и жестами подбодрять лошадь, в чьей судьбе был заинтересован. Впрочем, скорбь его длилась недолго. Рассеяла же ее девушка, столь божественная, что, едва он взглянул на нее, как цилиндр закачался у него на голове, и лишь судорожное движение в самый последний миг помешало его зонтику упасть на землю.

– Ну-ну, – сказал он себе, благоговейно ее созерцая, – это, бесспорно, меняет дело.

Она царила в киоске под развесистым дубом на краю лужайки, и едва ноги вновь начали его слушаться, он поспешил туда и начал покупать все подряд. Когда колпак на чайник, два плюшевых медвежонка, перочистка, вазочка с восковыми цветами и резная подставка для курительных трубок перешли в его владение, он почувствовал, что получил право считать себя членом клуба и завязать дружескую беседу.

– Прелестный день, – сказал он.

– Чудесный, – сказала девушка.

– Солнце, – сказал Огастес, тыча в светило зонтиком.

Девушка сказала, что да, солнце она тоже заметила.