Артур Генри - Неписанный закон

Карл проводил глазами отошедшего от него конторщика, затем медленно повернулся к двери, долго провозился с ручкой и, наконец, вышел. Он долго простоял перед дверью, как бы тщательно изучая ее, но она ничего ему не пояснила. Правда, наружный вид двери изменился, но что на ней было написано он и раньше никогда не мог прочесть. Кто-то оттолкнул его в сторону и вошел в контору. Он спустился со ступенек и оглянулся на здание. Да, он хорошо знал это здание. Он встал в сторонку, чтобы не мешать другим и целый час разглядывал высившиеся перед ним здания, полусознательно смотрел на прохожих и на каменные плиты бульвара. Если кто-нибудь из прохожих останавливался рядом с ним, старик дергал его за рукав и спрашивал: – Разве это не банк? Где он? – Случайный сосед искоса поглядывал на Карла и торопливо отходил от него прочь. Лишь немногие удостаивали его ответа: – Банк? Да он лопнул месяца два тому назад. – В конце концов, его заметил полисмен, дежуривший на углу. Поведение старика показалось ему в высшей степени подозрительным и, решив, что это нищий, он подошел к нему и дотронулся до него своею палочкою.

– Зачем вы здесь стоите? – грубо спросил он.

– Я пришел за моими деньгами. Я потерял банк. Где он?

– Потерял банк? Банк давно лопнул. Не видать вам больше ваших денежек. Нечего вам здесь стоять, все равно ничего не получите, хоть весь день простойте. Убирайтесь-ка лучше прочь отсюда.

На глазах у Карла заблестели слезы. Он не понимал, что такое собственно произошло и ушел, ровно ничего не соображая. Он смутно начинал понимать, что деньги его пропали безвозвратно. Он направился домой. Теперь ему было уже не до отдыха, он шел, ничего не видя перед собою и с опущенными глазами. Он часто качал головой и шептал про себя:

– Деньги. Где они? Они принадлежат Катрине и мне. Все пропало.

Он совершенно машинально придерживался верного направления и сам не заметил, как оказался около своего дома. Текла встретила его у калитки и вернула его к суровой действительности. При виде дочери, он, заливаясь слезами, упал перед нею на колени, крепко обнял ее и положил голову на плечо девочки.

В первую минуту она побледнела, как смерть, затем кровь горячею волною вновь залила её побелевшее личико. Горе отца мучило ее, и она смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Текла обняла отца и сквозь слезы проговорила:

– Папа, папа!

– Моя бедная, маленькая Текла, – простонал он. – Ах, Боже мой, Боже!

Текла причитала и плача тащила отца за плечо.

– Встань, встань же, – уговаривала она его, совершенно обезумев от страха. – Милый папа, встань, пойдем домой.

Наконец, он встал, и она повела его домой. Слезы обильно струились по их лицам. Если бы старика спросили в этот момент, о чем он так убивается, он не мог бы объяснить в чем дело, девочка же и не спрашивала его ни о чем.

Они, спотыкаясь через ступеньки, дошли до дверей, крепко держась на руки и с затуманенными от слез глазами, скрылись за ними. М-сс Фишер сидела на кухне и чистила картофель, но заслышав их шаги, стремительно поставила кастрюлю на пол, схватила свою палку и заковыляла имь навстречу.

– Ты ушиблась, Текла? – закричала она ей издали. При виде жены, Карл инстинктивно смахнул слезу и поспешно заговорил.

– Да, да, Текла ушибла нос. Ступай, Текла, – продолжал он, выталкивая дочь в заднюю комнату – Ступай скорей играть, ничего, все заживет скоро.

Выдумка отца нисколько не поразила Теклу, она сама готова была уверовать, что, падая, расшиблась. Она перестала плакат и побежала в парк, не переставая усиленно тереть глаза кулаком.

Карл не обмолвился Катрине ни единым словом о постигшем их горе. Но у него и в помыслах не было оградит жену от такого жестокого удара. Ему в голову не приходило подумать: «Я один выстрадаю весь этот ужас. Жена никогда ничего не узнает об этом». Он просто не мог себя заставит сообщить жене такую грустную новость и потому выносил всю тяжесть обрушившегося на из несчастья один. Он провел весь вечер с женою, сидя рядом с нею в своей старенькой качалке с высокой, прямой спинкой и многочисленными пухлыми подушками Катрининого изделия и часто нежно посматривал на нее. Когда слезы навертывались ему на глаза, он закрывал их и притворялся спящим. Только раз за весь вечер он нарушил молчание. Перед тем как ложиться спать, он сказал ей по-немецки:

– Завтра я пойду в мастерскую. Мне скучно без дела. Хочется еще немного поработать.

На следующее утро он отправился в нижний город и взял с собою судок с обедом. Он с трудом поднялся во второй этаж по узенькой лестнице старинного деревянного дома на улице Фультон возле самого моста. Граверная мастерская и контора Андрея Буша помещалась в этом доме уже более двадцати лет. Мистеру Бушу было лет шестьдесят. Его жиденькие волосы и борода были почти совершенно белы. Лицо носило следы усталости и утомления и было землистого цвета, но выражение было замечательно доброе.

– А, здравствуйте, Карл, – сказал он при виде своего бывшего служащего с судком в руке, – вы пришли позавтракать со мною?

– Здравствуйте, мистер Буш, – ответил Карл, кивая ему головою. – Я пришел работать в мастерскую.

Мистер Буш добродушно улыбнулся и покачал головою.

– Очень жаль, Карл, но ваше место давно уже занято. Вы слишком стары, пора вам отдохнуть. Надо уступать дорогу молодым силам. Вам следовало бы радоваться, что вы можете, наконец, пожить в свое удовольствие и хорошенько отдохнуть. Желал бы я быть на вашем месте.

– Мне приходится опять встать на работу, – сказал Карл. – Мои деньги все пропали. Все до последнего цента.

– Не может быть! – искренно удивился мистер Буш. – Куда же делись ваши деньги?

– Я не знаю. Банк уехал куда-то вместе с ними.

– Ах, вспоминаю теперь, – сказал мистер Буш. – Вы ведь отдали ваши деньги на хранение в Народный банк? Я слышал про этот крах и несколько раз вспоминал вас. Но я был уверен, что вы получили ваш вклад обратно из банка. Неужели вы ничего не знали об этом? Мне в голову не пришло послать вам сказать о полном банкротстве банка. Не может быть, чтобы вы все потеряли, Карл, решительно все, что у вас было.

– Да, я все потерял и даже деньги Катрины. Мне необходимо работать.

Мистер Буш беспокойно заерзал на стуле и выглянул в окно. Он был очень взволнован и не знал, как ему поступить в данном случае. Отказать своему бывшему служащему было ему далеко не легко.

– Никак не могу взять вас обратно в мастерскую, Карл. Мне вас ужасно жаль. Но войдите же и в мое положение. И так уж дело идет из рук вон плохо. Теперь ведь совсем не то, что было лет десять тому назад. Конкуренция теперь огромная. Я сам потерял не мало денег в своем деле, Карл. Мне необходимы молодые работники, новые инструменты, нужно изучать новые способы или всему делу крышка. Боюсь только, что я сам слишком уже стар и не гожусь на это.