Андрей Лавин - Эпик. Дилогия (СИ)

Но почему на карте не обозначено, что город затоплен? Открыл КПК: обычный схематичный план. Ага, вон мелким шрифтом написано. Еще одно доказательство того, что прежде всего надо читать то, что написано мелко. Черт, протупил я!

И теперь стою на островке рядом с полуразваленной, изрисованной граффити трансформаторной будкой, окруженной сиренью. Вокруг плещется вода, где отражаются затопленные высотки из металла и пластика. Прямо напротив меня над водой торчат два последних этажа панельного дома, точнее, половина этажа и серая крыша, поверх которой из листов жести, деревяшек и шифера надстроено подобие мансарды.

Три небольших баркаса с жалобным скрипом терлись бортами о торец дома. Из-под шиферного навеса тянуло стряпней, дымом, лился блюз, что-то скрежетало и щелкало. Я мысленно кликнул по навесу, но игровое окно ничего интересного мне не сказало:

Затопленный дом, используемый не по назначению.

За домом с баркасами, отделенный улочкой пролива, возвышался наклоненный шпиль, оплетенный подозрительной растительностью наподобие лиан, тянущихся из воды.

Лиана

Хищное растение

Скорость нападения: 40

Урон: 50

Зона агрессивности: 10

За ним был покосившийся небоскреб с выбитыми стеклами, весь в лианах, правее от него — такой же, но прямой и относительно целый.

Прямо постапокалиптическая Венеция.

Вода — плохо. Ржавчина.

Гудвин смотрел в воду, поджав хвост. Я подумал, что изготовлен он из высоколегированной стали и вряд ли поржавеет.

— Ну, и как нам отсюда выбираться? Ловить такси?

Карта на КПК показывала, что до «Водного мира» полтора километра. Если пешком, это пятнадцать минут хода, а вплавь? Рокоча мотором, мимо проплыла лодка, разрезая надвое отраженный в воде небоскреб. Я замахал рукой и крикнул:

— Эй, мужик! Подвези!

Мужик в кепке, сидящий у штурвала, осклабился и сделал неприличный жест. Гудвин заметался вдоль берега, разразившись лязгающим лаем.

Похоже, мы на окраине, и движение здесь не слишком оживленное, так что есть возможность застрять надолго. Звать Ливси, чтоб приплыл и спас, не хотелось — незачем изначально выглядеть зависимым. Хоть плот строй и греби!

— Нужен перевозчик, — закричал я, рассчитывая, что хозяин трех баркасов меня услышит, но он или спал, или игнорировал. — Хорошо заплачу! Срочно нужен перевозчик!

Фиг вам! Чтобы привлечь к себе внимание, я поднял палку, прицепил к ней кусок валяющейся неподалеку тряпки и принялся размахивать, как флагом. Без толку.

Мимо проплыло забитое пассажирами подобие галеры, пронесся водный мотоцикл, и снова воцарилась тишина. Издали доносились рокот моторов, перебранка и женский визг. Прокатился выстрел, зазвенело разбитое стекло. Загрохотал автомат. Недаром город известен как гангстерский рай.

Неподалеку прогудел сигнал, я аж на месте подпрыгнул и увидел над затопленным панельным домом трубу, исходящую дымом. Труба двигалась в мою сторону. Вскоре появилось вращающееся колесо, затем второе. Рот раскрылся сам собой: к островку двигался самый настоящий пароход. Точнее, пароходик. На ржавом киле красовалась ярко-синяя буква «Б». С бортов слева и справа торчали пушки башен, снятых с боевого катера. Пароходик дергался, выплевывал дым и квохтал. За штурвалом я разглядел бородатого детину в полосатом берете с синим помпоном, мысленно кликнул по капитану, и высветилось серым:

Онотоле.

Значит, непись. Забавно, что неписи Аномальных земель куда интереснее и адекватнее, чем многие игроки. Взять того же Карло или Гудвина, или портного Изю из Любеча — уж на что колоритная личность.

Завидев меня, Онотоле лениво поднял дробовик и прицелился. Прикинут он был дорого, судя по шмоту, 80+ левел: темно-коричневые пластины бронежилета, ярко-оранжевые высокие берцы.

— Ты что тут делаешь? — спросил капитан низким голосом, рокоча, как его пароход.

— Пытаюсь уехать, — пожал плечами я и положил руку на спину оскалившегося Гудвина. — Подвезешь в центр? Заплачу.

— Хм, — мужик подергал длинную, как у попа, черную бороду с белыми дорожками седины. — И как же ты сюда попал? Главное — зачем?

— Неважно. Но мне тут не нравится, я на встречу опаздываю. Подвезешь? Денег сколько?

— Не вижу причин, чтобы не помочь человеку, — проговорил он. — Сколько денег дашь, столько и будет. Ехать куда?

Сговорчивость непися сразила меня наповал. Никак это замаскированный Дед Мороз!

— В «Водный мир». Сто монет устроит?

— Сто монет — это лучше, чем пятьдесят монет, — сказал Онотоле лениво, и его пароход, разбрызгивая воду, начал причаливать к острову. — Отойди в сторону… Нет, подожди. Раз уж ты на моем Буксирчике поедешь, помоги мне груз на борт поднять. И пусть твой робот ко мне не приближается, я ему не доверяю.

Онотоле спустился по трапу, выпятив брюхо, и поплелся, как утка, вразвалку, к трансформаторной будке.

— Не делай так, чтобы я в тебе разочаровался. Не подкрадывайся, все равно награбленное продать не сможешь. Кому нужен корм для Буксирчика? А вот тебя я в бараний рог скручу и кину в воду, на корм зубаткам.

— Я не вор, а капиталист, — возразил я.

Онотоле крякнул и вышел с двумя мешками на плечах, кивнул на будку:

— Там еще мешок, капиталист, возьми его и — на борт.

Когда я поднимался по трапу, Гудвин уже был на борту, бегал по Буксирчику, исследовал каюты. Онотоле с грохотом выронил мешки и возопил:

— Пусть оно уйдет! У меня педиофобия!

— Он же не ребенок, — удивился я. — И не педофил.

— Пусть не попадается мне на глаза! — Онотоле отвернулся от Гудвина, вдохнул, выдохнул и продолжил спокойнее: — Эх, темнота! Педиофобия — боязнь имитаций живых существ: роботов, кукол, манекенов. У меня детская психологическая травма.

— Гудвин, спрячься, пожалуйста, — попросил я.

— Ладно,

— согласился тот с легким недоумением.

Прижав уши, Гудвин спрятался в одной из кают. Онотоле вытянул толстую шею:

— Он уже ушел?

— Да. В теле животного заперта душа легендарного Гудвина.

Капитан присвистнул и поволок мешки к топке, трещащей и дышащей жаром, прислонил один к другому и погладил перила парохода:

— Буксирчик у меня тоже живой. Правда, Буксирчик?

Будто сам собой загудел сигнал, я вскинул бровь, но промолчал, подумал, что это ловкий трюк. Онотоле стал за штурвал недалеко от топки — точь-в-точь как у капитана Врунгеля.