Ярослав Георгиевич - Земли меча и магии (СИ)

А потом услышал назойливый сигнал о нападении на мои войска. Открыл карту — это Птица добрался до стоянки на берегу и сейчас, рухнув прямо сверху на палатку, выжигал всё вокруг своим испепеляющим пламенем. Поднявшись на дрожащих после ожесточённой схватки ногах, кинулся туда, ему на помощь.

Однако, пока я добежал, дракон уже со всем справился сам, оставив на поле боя только обугленные или разорванные на куски трупы, человек пятнадцать, как и предполагалось. Правда, при этом случайно были убиты несколько из взятых викингами в плен жителей поселения, и в основном это были женщины. Но нашлись и выжившие — жалкие, ободранные и избитые, смотреть на них было страшно. Освободив их и собрав всех вместе, всего двенадцать человек, из которых всего двое — взрослые мужчины, и спросил:

— Вы сможете вывести в море эти корабли? Хотя бы отойти подальше, лечь в дрейф и потом вернуться, когда я скажу? Это нужно, чтобы отомстить разбойникам, разорившим ваши дома и посмевшим вторгнуться в мои земли.

После недолгого молчания вперёд вышел, тяжело опираясь на клюку, широкоплечий рыбак, весь в запёкшейся крови.

— Веры тебе нет больше, господин — ты не смог защитить своих подданных. Но для того, чтобы отомстить тем, кто убил на моих глазах сына и дочь, я готов сделать это. Только, ты видишь, нас осталось мало. И вывести на воду мы сможем только один из кораблей, если поможете его столкнуть на воду.

— Хорошо. Берите драккар с драконьей головой. Второй мы сожгём. Выполняйте. — С каменным лицом я отдал распоряжение, и стал собирать трофеи. В конце концов, что я, оправдыавться что ли должен перед ними?..

Спустя какое‑то время, один из кораблей морских разбойников запылал, превращаясь в угли, а второй, который помог спустить запряжённый в самодельную упряжь Птица, стал удаляться, величественно покачиваясь на волнах.

Тем временем, над лесом появились быстро приближающиеся точки — это гаргульи и грифоны, которых в пылу схватки я забыл отправить назад… Что ж, лучше поздно, чем никогда — забравшись на дракона, дал команду всему нашему крылатому отряду возвращаться.

— Где отец? — Громко спросил я, зайдя в таверну, у шмыгнувшей мимо с подносом Добрыниной дочки. Та резко остановилась, вглядываясь в меня — не узнала сразу, но уже мгновение спустя широко улыбалась, вспомнив.

— Здравствуйте, рада видеть вас снова! Сейчас позову его! Вам принести чего?

— Не надо, я ненадолго. Хотя нет, постой… Притащи что‑нибудь перекусить, уже готовое, чтобы ждать не надо было. На твой выбор. И чачу, ту, что в прошлый раз пили…

— Хорошо, сейчас всё будет! — Блеск хитрых глаз, взметнувшийся подол, и девушка исчезла в полутьме помещения, весьма людного, несмотря на поздний час.

Я присел в ожидании за единственный свободный столик, кивнув знакомому по прошлой пьянке огру, и погрузился в раздумья. Идея залететь по дороге в деревню и предупредить селян о шарящейся по моим владениям банде викингов пришла в голову, когда летел обратно. Хотя, вообще‑то, местных и не должны трогать, но кто знает, всякое ж бывает… После заточения в подземной тюрьме я стал каким‑то немного подозрительным. Да и лишний раз посмотреть, не появилось ли кого достойного для найма, никогда не помешает, особенно учитывая потери, которые обязательно будут…

Добрыня вышел достаточно быстро, не успели мне ещё принести заказанное. Я встал, пожимая широкую мозолистую ладонь бородача.

— Ну здравствуй, здравствуй… Искал меня? Дело есть?

— Да, хотел сказать кое‑что… Сегодня на побережье высадилась банда викингов, они разорили и сожгли рыбацкую деревню.

На лицо трактирщика набежала тень.

— Ай — яй, что творится… К нам многие оттуда приходили…

— Кое‑кто остался в живых, но мало, чертовски мало… Вот я и залетел к вам, предупредить, на всякий случай.

— Ну нам бояться нечего, коли тронет кто, вмиг станет изгоем во всех известных землях… Но за предупреждение и за намерение — спасибо. Ты хороший правитель, заботишься о своих людях…

— Да какой, на хрен, хороший… Вон, от деревни‑то ничего не осталось… — Добрыня, сам того не ведая, наступил на больную мозоль. Я всё время, что летели обратно, изо всех сил старался не думать о поселении рыбаков и о том, можно ли было как‑то избежать его разорения, спасти жителей…

— Деревню жаль конечно, но в том, что на неё напали, не было твоей вины… Всё предусмотреть и подготовиться к любой случайности не под силу никому.

— Спасибо за тёплые слова… — Подумал, что забавно получается — меня прописанный скриптами персонаж жить учит, — Но меня утешать не надо — я знаю свои косяки, попусту не сокрушаюсь. Просто, поставил бы дозорного, чтобы смотрел за морем — и всё, рыбаки могли бы успеть скрыться в лесу… А так, пожалел людей, да и не думал, что сейчас оттуда кого‑то ждать можно — ведь мои владения для вторжения открываются только через два дня… А оно вон как обернулось…

Уж не знаю, с чего вдруг так разоткровенничался — то ли обстановка располагала, то ли — соточка чачи… Добрыня посмотрел на меня, будто собираясь что‑то сказать, но смолчал. Я, не дождавшись от него ничего, начал сам, предварительно заглотив замечательную свиную колбаску:

— Не подскажешь, есть ли сейчас возможность нанять кого? Мне сейчас кто угодно сгодится…

— Ты очень удачно залетел, как раз у нас два колдуна проездом… Может, и согласятся пойти на службу, пообщайтесь…

— Прекрасно! Где, покажи мне их!

Раздавшийся вдруг раскат хохота заставил обернуться. Посреди зала крутился старый тощий негр, седой и с повязкой на глазу. Сзади него висела его карикатурная копия, передразнивая каждое движение, но чернокожий не обращал на это внимания — он отбивался от вертящейся у ног собаки, которая клацала зубами со вполне определёнными намерениями. Представление закончилось, когда одноглазый схватил стоящее у стены копьё и погнал своего четвероногого противника прочь. Застыв с оружием наперевес, он начал недоумённо оглядываться, и вопросил неожиданно тонким голоском:

— Эй, чего смеётесь? Я вам клоун, что ли? В жаб превращу, слышите?

При этих словах, карикатурное изображение за спиной негра превратилось в изображение его самого, но в костюме клоуна. Это вызвало новый взрыв гомерического хохота у всех зрителей — даже дочки Добрыни, сбившиеся небольшой кучкой в уголке, стояли все красные, прикрывая свои ротики ладошками, явно изо всех сил сдерживаясь. Что уж говорить про моего старого знакомца огра, от гогота которого, казалось, стены трясутся.

Тем временем, до чернокожего наконец‑то начало доходить — что‑то не так. С подозрением оглядевшись, он вдруг остановил свой взгляд на коротышке, с безобразным лицом и огромным ртом до ушей, как у жабы.