Сандра Браун - Шелковые слова

Взгляд Дика посуровел, губы сжались в тонкую полоску — но лишь на миг, а затем он спокойно произнес:

— Он не был закоренелым преступником. Ему было всего восемнадцать, и с самого рождения он вместе с матерью подвергался оскорблениям и побоям со стороны папаши. А ограбил он винный магазин, чтобы купить матери лекарство.

Слова эти выбили почву из-под ног Лейни. Она нервно облизнула губы и потупилась под его пронизывающим взглядом.

— А-а, — тихо вымолвила она. Однако сдаваться пока не собиралась:

— Да, но вам ведь хорошо заплатили за его защиту.

— Меня назначил суд.

Черт! Он что, святой? Без единого изъяна или порока? Ах да, он безжалостно соблазняет женщин, не испытывая и тени раскаяния или вины, мысленно клеймила она Дика.

— Но раньше-то вам хорошо платили. Вы помогали преступникам избежать наказания и при этом знали, что они виновны.

— Да, — ровным голосом согласился он. — Не мне их судить. Моя работа — как можно убедительнее их защищать.

Он был таким уравновешенным, невозмутимым, в то время как Лейни казалось, что вся ее жизнь рассыпается на мелкие кусочки и разлетается, подобно опавшим листьям на декабрьском ветру за окном. Она понимала, что вряд ли у нее получится его одолеть. У нее осталось единственное оружие — убеждение.

— Вы не имеете права грубо вмешиваться в мою жизнь.

— А по-моему, имею. После той ночи минувшим летом.

— Это была случайность. Досадная случайность. Я не соображала, что творю.

— В самом деле?

— Да! Вы поступили нечестно, воспользовались моей слабостью. А я вспомнила подробности той ночи лишь несколько месяцев спустя.

Понимая, что она говорит правду, Дик секунду поразмыслил, потом спросил:

— И что же ты подумала обо всем этом, когда вспомнила?

— Пришла в ужас.

— От моего поведения?

— От своего! Я не хочу об этом говорить.

— А я хочу. Что же ты подумала о наших занятиях любовью?

Лейни непроизвольно поежилась. От отвращения или же от воспоминаний о его руках, губах, языке? Она набрала в легкие побольше воздуха:

— Это было ужасно.

— Это было прекрасно. Ты была такая красивая. Почему же ты считаешь это ужасным, Лейни?

— Я не в зале суда, господин защитник. Прекратите ваш допрос.

— А груди у тебя увеличились.

— Что?

Подавшись вперед, Дик осторожно коснулся рукой ее груди. Лейни была слишком напугана, чтобы среагировать должным образом, — лишь сидела и смотрела, как его ладонь легонько поглаживает ее налившиеся груди — сначала одну, потом другую.

— Они и вправду стали больше из-за малыша. Ты собираешься кормить его грудью?

Лейни ухватила запястье Дика, обвитое золотыми часами в восемнадцать карат, и отпихнула его руку. Дыхание ее участилось — то ли от гнева, то ли от его нежной ласки, она сама не знала. Ведь груди ее действительно стали полнее от новой жизни, которую она носила в себе. И еще — гораздо чувствительнее.

Она хотела разбить вдребезги его самоуверенность, обидеть его, ударить побольнее.

— Как я буду кормить своего ребенка, вас не касается. Он не ваш.

На мгновение Дик лишился дара речи, и Лейни, воспользовавшись возможностью, встала и отошла к раковине. Вымыла свою кружку, а затем повернулась к нему с победной улыбкой.

И в этот миг раздался его звонкий смех, эхом разносившийся по ее маленькой кухоньке. Лейни еще больше разозлилась, топнув ногой, она сжала кулачки.

— Над чем вы смеетесь?

— Над тобой, — улыбаясь, ответствовал Дик. — Ты просто чудо, прелесть. — Он восхищенно разглядывал ее, затем взгляд его посерьезнел. — Лейни, ты же была девственницей до той ночи, что мы провели вместе.

Она быстро облизнула губы, лихорадочно размышляя.

— У меня был молодой человек, в Талсе. Мы долго встречались. Он хотел на мне жениться. А после Нью-Йорка… я ужасно переживала из-за того, что сделала, и…

— И из чувства вины ты с ним переспала.

— Да-да, несколько раз, до переезда сюда.

— Почему же вы теперь не вместе? Где он? Где он?

— Он был разочарован, когда узнал, что я не… что у меня…

— Что у тебя был другой мужчина.

— Ну да, — с готовностью согласилась она, вживаясь в выдуманную роль. — И здесь вы мне все разрушили.

— Итак, из-за того что сначала ты переспала со мной, твой ухажер решил — предварительно переспав с тобой несколько раз, — что не в силах вынести мысль, что ты была с другим мужчиной, и бросил тебя. — Дик сопровождал загибанием пальцев каждый тезис, точно пытаясь выстроить их в логическом порядке. — Несмотря на то, что ты ждала от него ребенка?

— Я не могу его винить.

Дик с трудом сдерживал смех.

— По-моему, он круглый дурак.

— Ну да, по-вашему! Вам ведь неведомо, что такое честь и порядочность.

— Очевидно, тебе тоже. Врать непорядочно, Лейни. Твоя ложь не только наглая, но и бездарная. А я прекрасно умею распознавать ложь. Не забывай, это моя профессия. — Сложив вместе большие пальцы обеих ладоней и вытянув руки вперед, Дик обхватил ее живот. Склонив голову набок и прищурив один глаз, убежденно заявил:

— Это мой ребенок. По-моему, он уже на меня похож. — Дик рассмеялся.

— Говорю же, ребенок не ваш, — вскрикнула Лейни.

Он ничуть не смутился:

— В таком случае, я просто подожду, пока он родится, и мы все узнаем по дате рождения, верно?

Плечи ее напряглись, лицо исказилось.

— Ну же, полно, милая. Не расстраивайся так. — Дик обнял ее за талию, притянул к себе. Одной рукой погладил по спине, другую положил на ее живот.

— Это мой ребенок, Лейни. Я знаю. И я намерен его заполучить — как и тебя.

— Но это невозможно. — Лейни самой было противно отчаяние, прорвавшееся в ее голосе.

— Очень даже возможно, — прошептал он, утыкаясь носом в ее живот и осыпая его нежными поцелуями. Лейни ощущала их через ткань одежды, и они отзывались в ней внутренним трепетом.

— Теперь тебе не придется нести это бремя в одиночку. Я буду с тобой.

Почти убаюканная его лаской, она вдруг вцепилась в его волосы, заставив Дика поднять голову.

— Не хотите же вы сказать, что останетесь здесь? В этом городке?

На лице его расцвела улыбка, уже становившаяся знакомой, — улыбка юного проказника.

— В этом самом доме. Согласен, что Главная улица в Саннивейле — это не совсем Пятая авеню в Нью-Йорке, но, по-моему, городок ваш весьма любопытный. Типично среднеамериканский. И климат здоровый. Так что на данный момент здесь наш дом.

— Но это же невозможно, — возразила Лейни, лихорадочно соображая, что все это совершенно немыслимо и более подходит для кошмарного сна, однако же почему-то происходит на самом деле. Этот энергичный мужчина вторгся в ее мирок, да так стремительно, что она не в силах противостоять — как и справиться с чувствами, которые стали пробуждаться в ней. — Мы ведь не можем жить вместе. Что подумают люди? Он рассмеялся: