Даниэла Стил - Благословение

Но Диана не собиралась сдаваться так легко:

— Ты будешь жалеть, Джейн. Всегда будешь. Отдать ребенка — это очень серьезный шаг для женщины. Но пять месяцев назад тебе казалось, что это для тебя единственный правильный выход.

— Мы оба так считали, — спокойно вставил Эдвард. — Я и не изменил свою точку зрения. Но у Джейн появились сомнения на этот счет.

Он советовал ей сразу же сделать аборт, но она испугалась, за что потом мучилась еще столько времени. Эдвард считал, что идея возвращения дочери — женская блажь, минутный каприз Джейн, которому нельзя потакать. Появление у них этой малышки, к которой он не испытывал отеческих чувств, сильно бы осложнило их жизнь.

— Я еще ничего не решила, — проговорила Джейн, когда они уходили от них после второго визита, а Диане хотелось кричать и умолять Джейн, чтобы она больше не приходила и не терзала их. Она просто не сможет этого вынести.

Весь остаток дня ее мучили боли, что ужасно беспокоило Энди.

Супругов охватила паника, когда в полночь из мотеля позвонил Эдвард и спросил, не могут ли они с Джейн зайти к ним прямо сейчас, так как она хочет сказать Дугласам что-то очень важное.

— Сейчас? — Энди был сильно встревожен, а Диане стало дурно, когда он сказал ей, в чем дело.

— Она забирает ребенка, да? Она… она… Что он тебе сказал?

— Диана, возьми себя в руки. Он мне ничего не объяснил. Он только сказал, что Джейн должна сообщить нам что-то очень важное.

— Но почему она с нами так поступает?

— Потому что для нее это тоже непростое решение. Они оба сознавали, насколько расставание с Хилари будет ужасно. Они даже представить себе не могли, что с ними будет, если они лишатся девочки. Хилари прочно вошла в их жизнь, наполнила ее новым смыслом, и им придется все начинать заново…

Казалось, они прождали целую вечность, когда наконец в полпервого ночи раздался звонок в дверь. Джейн была расстроена и очень бледна, глаза ее припухли от недавних слез. Эдвард не скрывал своего раздражения. За последние два дня его терпение подверглось сильному испытанию, и он очень хотел как можно скорее покончить со всем этим и вернуться в Сан-Франциско.

Диана пригласила их в дом, но Джейн осталась стоять на пороге и только покачала головой. Слезы хлынули у нее из глаз.

— Простите меня, — прошептала она.

Диана уже приготовилась услышать самое худшее и положила руки на живот, как будто стараясь защитить этого ребенка.

— Простите, — снова повторила Джейн, — я знаю, как это тяжело для вас обоих, — она пыталась подобрать нужные слова, — но теперь я уверена. Я знаю, что не могла… что не могу… Я не смогу стать ей хорошей матерью, если один раз уже предала ее…

Диане показалось, что она сейчас потеряет сознание и Энди пришлось поддержать ее за плечи, чтобы она не упала.

— Мы улетаем в Сан-Франциско прямо сейчас. — Джейн протянула Диане конверт. — Я подписала все документы.

Диана не выдержала напряжения и заплакала. Джейн с сочувствием посмотрела на нее и попросила разрешения войти в дом.

— Можно, я взгляну на нее еще только раз? Клянусь, я больше никогда не буду пытаться увидеть девочку. Теперь она ваша. — Она была так трогательна, что Диана не смогла ей возразить и молча провела ее наверх, в спальню. Хилари крепко спала в детской кроватке, стоявшей в углу их спальни. По соседству у нее уже была своя комната, полная плюшевых зверушек, кукол и других подарков, но им нравилось, когда она была рядом с ними. И Энди с Дианой никак не решались «выселить» ее из своей спальни.

И теперь Джейн стояла, глядя на малышку, и ее сердце сжималось, а глаза были полны слез. Она коснулась щеки девочки тонкими пальцами, как бы благословляя ее.

— Спи, моя дорогая, — прошептала она, — я всегда буду любить тебя. — Джейн постояла так еще минуту, а потом нагнулась и поцеловала девочку.

Диана почувствовала, как к горлу подкатил комок. Джейн помедлила еще мгновение, глядя с порога спальни на спящую девочку, а потом начала спускаться по лестнице. Она оставила своего ребенка, и ей нечего было больше делать в этом доме. На прощание она стиснула руку Дианы и медленно побрела к машине за своим мужем. Когда дверь за ними закрылась, Диана продолжала горько плакать и никак не могла остановиться. Она чувствовала вину, и печаль, и сожаление, и… невероятное облегчение оттого, что Хилари осталась с ними. Это было целое море чувств, и, боясь исчезнуть в нем, она судорожно обняла Энди.

— Пошли. — Энди медленно повел жену наверх, обняв за плечи, вздрагивающие от рыданий. Было уже почти два часа ночи, они были ужасно взволнованы событиями последних двух дней, и Энди считал, что им просто повезло, что у Дианы не начались преждевременные роды.

На следующий день он велел жене оставаться в постели и взял на себя все заботы о малышке. Эрик Джонс прилетел лично, чтобы забрать документы. Все было оформлено над лежащим образом. Хилари Диана Дуглас теперь навсегда принадлежит только им.

— Мне не верится, что все кончилось, — тихо сказала Диана после того, как ушел Эрик. Теперь уже никто не МОГ забрать у них девочку. Никто не придет и не скажет, что передумал. Никто не сможет разлучить их.

Близнецы Брэда и Пилар должны были появиться на свет в начале ноября, и в течение последнего месяца она почти совсем не вставала с кровати, поднимаясь только в ванную и туалет. Ей уже до смерти надоело все время лежать И думать о том, что может случиться. Например, один из близнецов запутается в пуповине и задохнется или во время родов один помешает другому.

Брэд почти не отходил от жены, делал вместе с ней дыхательные упражнения, чтобы во время родов Пилар делала это автоматически. Она так растолстела, что была похожа на карикатурное изображение женщины, проглотившей дом. Иногда, разглядывая себя в зеркале, Пилар от души смеялась над своим неузнаваемо изменившимся телом Иногда ей казалось, что уже никогда больше у нее не будет стройной фигуры и плоского живота.

— Это уже достижение, — как-то вечером поддразнил Брэд, помогая ей выбраться из ванны. Она сама не могла делать практически ничего. Не могла искупаться без его помощи, не могла надеть даже тапочки.

Марина заходила к ним так часто, как только могла, и, когда Брэд уходил на работу, в доме почти всегда была Нэнси. Она сочувствовала мачехе и говорила, что не поменялась бы с ней местами ни за что на свете. Как-то раз, придя домой, Нэнси заявила мужу, что, пока все вокруг ходят на приемы, развлекаются и наслаждаются жизнью, бедняжка Пилар лежит целыми днями как живая гора, готовая вот-вот разродиться.

Часто звонила мать, она, казалось, смирилась с мыслью, что Пилар беременна. Она даже несколько раз порывалась прилететь, но дочь не хотела этого.