Эрик Сигал - Сценарий счастья

— Да брось, не будь пессимистом. Мы совершеннолетние. Как он может нам помешать?

Сильвия, — сказал я с усмешкой, хотя мне было не до шуток, — имея такие связи, как у твоего отца, можно специально для этой цели организовать первую итальянскую экспедицию на Марс и включить тебя в состав группы.

Домой мы приехали очень поздно. Мы были так счастливы вновь оказаться в привычной обстановке, что еще долго и страстно занимались любовью.

Затем мы лежали, не разжимая объятий.

Сильвия прошептала:

— Мэтью, это ничего не меняет.

— Что именно?

— Мы с тобой уже муж и жена.

Я сжал ее крепче. Ничто другое действительно не имело сейчас никакого значения.

— Нет, Франсуа, ты не заставишь меня это делать!

Будь мы в армии, меня бы уже отдали под трибунал за неподчинение приказу командира.

Собираясь в Африку, я думал, что нет такого задания, даже самого неприятного, какого я не мог бы выполнить. Но я ошибался. Я обнаружил, что не в силах целиться и стрелять в человека. По иронии судьбы, мой пацифизм сейчас подвергал сомнению не кто иной, как Франсуа.

— Послушай, Мэтью, надо быть реалистом. В каких-то ста метрах от наших ворот идет война. Неровен час, тебе придется защищать своих больных. Твой долг перед ними — и перед собой — научиться пользоваться оружием.

Однако его поведение помимо его воли выдавало истинную картину: по тому, как он с нарочитой небрежностью вертел автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, я видел, что ему тоже претит держать смертоносное оружие в руках, привыкших спасать людские жизни.

— Я тебе вот что скажу. Чтобы ты не чувствовал такой вины, предлагаю тебе компромисс: ты учишься стрелять, а реально пользуешься оружием только тогда, когда это станет действительно необходимо.

Он сделал паузу, тяжело вздохнул и добавил:

— Хотя бы обещай, что освоишь это дело. Пойми же, это необходимо!

Я уступил.

В последующие две недели в половине седьмого утра мы в полном составе собирались в дальней части территории, как можно дальше от скопища пациентов, выстраивавшихся в очередь задолго до начала приема.

Франсуа проявил невиданный художественный талант: соорудил три картонные человеческие фигуры с концентрическими кругами вокруг условного «сердца». После этого он расставил Харпо, Чико и Гручо [2]в десяти, двадцати и тридцати метрах от нас и показал, как с ними расправиться. Кому-то из моих коллег — включая Сильвию — это упражнение пришлось по вкусу. Однако по неведомой иронии лучший результат показал я. Даже Франсуа был восхищен.

— Хиллер, когда тебе надоест медицина, сможешь пойти к мафии в боевики, — пошутил он. Я не оценил подобного юмора.

Ружье в руках Франсуа очень скоро приобрело для нас значение талисмана. Оно стало нашим Эскалибуром: подобно легендарному мечу Короля Артура, охраняло нас от злых сил, давая возможность выполнять свой священный долг.

Наш приезд в Эритрею пришелся на 1978 год, когда гражданская война вступила в новую, опасную стадию. Большое участие в этом конфликте, со свойственным им авантюризмом, приняли Советы, которые осуществляли массированные поставки вооружений эфиопскому режиму. Многократно возросшая огневая мощь правительственных сил склонила чашу весов не в пользу эритрейских повстанцев; они отступали, оставляя за собой кровь и разорение.

Подобное развитие событий привело к перемещению огромных масс людей, и работники гуманитарных миссий ООН судорожно обустраивали лагеря беженцев. В одном из таких недавно разбитых лагерей в нашем районе, в сорока милях восточнее Камчивы, работали всего две медсестры, там имелось оборудование для оказания первой помощи и некоторый запас «закрепляющих» средств наподобие диоралита, дабы сдерживать распространение дизентерии, уносившей десятки жизней, в первую очередь среди детей. Поскольку мы были ближайшим «госпиталем», то регулярно направляли в лагерь двух врачей, чтобы оказывать помощь самым неотложным больным из числа беженцев.

Как ни беспечно с нашей стороны (правда, в тот момент мы так не считали), но мы с Сильвией с нетерпением ждали своей очереди. Мы воспринимали это как сочетание нашей гуманной миссии с возможностью побыть вдвоем. Мы наивно полагали, что заработаем поощрение от начальства, а заодно насладимся обществом друг друга в дороге.

Однако мы отдавали себе отчет, что такая поездка не лишена опасностей. Эфиопские войска, эритрейские повстанцы и заурядные бандиты вели здесь нескончаемую и бессмысленную войну за контроль над территорией и не обращали внимания на то, кто попадал под их перекрестный огонь.

Мы собирались в Камчиву уже в третий раз. Франсуа с Мартой напоследок еще раз помогли нам проверить груз, уже размещенный в заднем отсеке нашего видавшего виды внедорожника. Франсуа молча достал из бардачка пистолет и проверил, заряжен ли он.

Он поцеловал на прощание Сильвию, а я попросил избавить меня от подобных нежностей. Не потому, что я его недолюбливал — я не выносил запаха его сигарет.

Как и следовало ожидать от наследницы «ФАМА», Сильвия лихо водила машину. Если бы я ей разрешил, она бы всю дорогу была за рулем. Рано поутру погода еще была терпимой, и поездку на машине можно было с натяжкой назвать удовольствием.

Мне была доверена роль штурмана и диск-жокея. Первым номером программы я поставил кассету с телемановским концертом для трубы — мне показалось, что он лучше всего передает радостную атмосферу нового дня. Наслаждаясь нашим уединением, мы с Сильвией завели разговор.

Для начала мы предались излюбленной игре собственного изобретения. Она называлась: «Кто будет больше всего раздосадован, что пропустил нашу свадьбу?» За этой игрой незаметно пролетели первые несколько миль, после чего мы перешли к следующему постоянному пункту повестки дни: как надолго мы останемся после окончания нашего двухлетнего контракта?

— Что до меня, — искренне сказал я, — то я готов быть здесь целую вечность, лишь бы с тобой! А ты? Или ностальгия одолевает?

— С чего бы?

— Ну, не знаю, может, спагетти вдруг захотелось.

Она слегка зарделась.

— Не волнуйся, Мэтью, я научусь готовить.

— Перестань, ты же знаешь, я шучу. А вообще-то, если говорить о семье и детях…

— Хочешь сказать: где мы их будем воспитывать?

— Вот-вот, — ответил я, ощутив внезапный прилив отцовских чувств. Ответа на этот вопрос у нас пока не было.

Какое-то время мы ехали молча. Рената Скот-то и Плачидо Доминго услаждали наш слух и окрестности ариями из «Тоски». Сильвия была задумчива.

— О чем грустишь, синьорина?

— Думаешь, мы вообще когда-нибудь вернемся?

— Куда?

— Откуда приехали.

— Да, на свадьбу нашего первого внука.