Эрик Сигал - Сценарий счастья

— Мистер и миссис Ринальди, я серьезно обдумал ситуацию. Думаю, в наших общих интересах вам будет лучше обратиться к какому-нибудь другому врачу.

— Но вы же… — начал он.

— Я не предлагаю лечение каким-либо иным методом, поскольку считаю, что в вашем положении остается уповать только на генную терапию. Однако есть другие специалисты, которые делают эту процедуру не хуже моего. Например, мой коллега доктор Чиу из Сан-Диего…

Сильвия беспомощно, посмотрела на Нико. В глазах ее застыла паника. Она хотела что-то сказать, но он знаком велел ей молчать.

— Я все улажу, — сказал он по-итальянски.

Нико поднялся. Должно быть, подсознательно хотел стать выше меня.

— Ну вот что, доктор Хиллер, — медленно начал он. — Не вдаваясь в детали, скажу, что могу понять, почему вам не хочется браться за этот случай. Я в полной мере уважаю ваши чувства.

Он начал ходить по комнате, и мой кабинет сразу стал похож на сцену.

— С другой стороны, мы все знаем, что первенство в этой области принадлежит вам. Вы проделали эту процедуру больше раз, чем кто бы то ни было, и у вас наилучшие результаты.

Он подошел к столу и уперся в меня мрачным взором.

— Неужели вы сможете отказать в этом Сильвии! — Нико непроизвольно стукнул кулаком по столу.

Сильвия испуганно произнесла:

— Нико, давай лучше уйдем.

Муж не обратил на нее внимания и продолжал меня уговаривать. Теперь в его голосе слышалась явная мольба. С комом в горле он выдавил.

— Пожалуйста!

Ясно, он ее любит.

Следующие несколько минут прошли в молчании. Каждый думал о своем и гадал, что стану делать я. Наконец я услышал собственный голос:

— Хорошо. Хорошо, миссис Ринальди. Набрав полную грудь воздуха, я объявил:

Не скажу, что то, что я вижу, внушает оптимизм. Состояние глазного нерва говорит о существенном внутричерепном давлении. Так всегда бывает при опухоли головного мозга. Да что я вам говорю, вы же все это уже знаете! Конечно, миссис Ринальди уже делали магнитно-резонансную томографию, но я хотел бы сделать исследование еще раз.

— Но зачем? — воскликнул Нико. — Чего ради?

Я поднял глаза и сурово взглянул на него, словно говоря: «Затем, что теперь командую парадом я».

— Я позвоню в клинику и запишу вас на процедуру. Есть какие-нибудь пожелания в плане времени?

— Нет, мы в вашем полном распоряжении. — Он опять вспомнил о вежливости.

— Спасибо. Еще раз хочу напомнить, что опухоль разрослась до опасных размеров. Даже для генной терапии.

— Но вы ведь сделаете попытку? — перебил Нико.

Я выдержал небольшую паузу, чтобы он видел, что я в должной мере взвесил свой ответ.

— Да, если анализ крови не выявит каких-нибудь принципиальных противопоказаний. Но я не хотел бы, чтобы кто-либо из нас питал ложные иллюзии.

Я опять помолчал, потом более мягко добавил:

— Вам это понятно?

Нико сказал:

— Да, доктор. Но если предположить, что… что противопоказаний не будет, как скоро вы могли бы начать?

— Я сейчас попрошу свою медсестру взять кровь на анализ, чтобы мы могли сразу исключить некоторые моменты. Это означает, что при благоприятном раскладе мы сможем начать, как только будут результаты анализов.

Я бы также настоятельно советовал вам никуда не выезжать из Нью-Йорка. При васкулярной глиоме всегда есть опасность кровоизлияния. И чем меньше передвижений, тем лучше.

— Это не вопрос, — согласился он. — У нас здесь квартира и сиделка, так что жене будет обеспечен надлежащий уход. Что до меня, то через несколько часов я должен лететь в Италию, но самое позднее послезавтра я опять буду здесь. И кроме того, меня всегда можно найти по телефону.

— Отлично, — сказал я. И мысленно подивился, какой же он самонадеянный, что оставляет меня наедине с Сильвией.

Они ушли. Я остался сидеть за столом, обхватив руками голову и кляня себя за то, что согласился их принять.

У меня было искушение отменить прием на всю оставшуюся часть дня. Но я не хотел оставаться наедине со своими мыслями. И на ближайшие несколько часов забылся за чужими проблемами.

В три часа зазвонил телефон. Это была Эви.

— Ну как? — спросила она.

— Нормально. Она очень тяжело больна.

— Мне жаль. Но ты-то как?

— Мне тоже ее очень жаль, — ответил я. Что отчасти было правдой.

— Чувствую, нам есть о чем поговорить. Давай сегодня поужинаем в ресторане?

— Хорошая мысль. Только в половине пятого у меня семинар.

— Ну и отлично. У Дебби сегодня балетная школа, у Лили — скрипка. Пока я их заберу да накормлю, глядишь, уже и восемь. А к этому времени и ты освободишься.

— Наверняка. Если только Циммерман по обыкновению не пустится в свои разглагольствования. Освобожусь — позвоню.

Она рассмеялась.

— Пока.

Я повесил трубку и попытался с головой уйти в работу — попробовал набросать тезисы к лекции, затем стал диктовать на диктофон какой-то отчет. Поскольку я велел меня не беспокоить, то не обращал внимания на звонки. Но минут через пятнадцать «секретарша все же связалась со мной по селектору.

— Мэт, я знаю, вы просили вас не отрывать, но миссис Ринальди настоятельно хочет с вами переговорить.

— Хорошо, соедините.

— Алло! Я не помешала?

— Все в порядке, Сильвия. Что случилось?

— Мы можем с тобой увидеться? Ты мог бы ко мне приехать?

Я хотел было сослаться на занятость, но она меня перебила:

— Мне правда очень нужно с тобой поговорить. — В ее голосе была мольба.

Я бросил взгляд на часы. Если попросить Морти Шульмана подменить меня на семинаре, то у меня появится два часа времени и я успею на ужин с Эви. Я сказал, что могу подъехать к пяти. Сильвия согласилась.

Был необычно теплый для января вечер. Мне нужно было привести в порядок свои мысли и глотнуть свежего воздуха, и я пошел пешком. Она жила в пентхаузе на углу Пятой авеню и Шестьдесят восьмой улицы. Всю дорогу я гадал, что она мне скажет.

И смогу ли я потом пересказать это Эви.

Дверь открыла горничная-итальянка в черной с белым униформе. Она взяла у меня плащ и проводила на просторную террасу с видом на Центральный парк. Сильвия, тепло одетая, полулежала в шезлонге. Ноги ее были укутаны пледом.

Она представила меня своей сиделке Карле, которая находилась подле. Женщина почтительно встала. Я сообщил, что анализ крови благоприятный и что сканирование назначено на завтра, на десять утра. После этого сиделка благоразумно удалилась.

Я посмотрел на Сильвию и спросил:

— Зачем ты звонила?

— Нико уехал, и мне вдруг стало страшно.

— Чего ты боишься?

— Умереть. — В голосе и впрямь слышался страх.

— Ну, что ты, Сильвия, я же обещал, что сделаю все возможное.

Она подняла на меня глаза.

— Я знаю. И сейчас, когда ты здесь, мне уже лучше… Мэтью.