Нора Робертс - Опасные тайны

— Я люблю знать, что я ем, — отозвался Гейб и подумал, что эту привычку, должно быть, выработала в нем вся его предыдущая жизнь, в которой было слишком много борьбы за объедки и отбросы. — Кстати, о большой пицце… Разве час назад, пока мы были в кино, ты не слопала два пакета воздушной кукурузы?

Келси, улыбаясь, принялась играть золотой цепочкой, которая висела у нее на шее.

— Воздушная кукуруза не считается. Это просто необходимое приложение к фильму — как, например, оркестровка музыкального сопровождения.

— А там была оркестровка? Я что-то не заметил.

— Я особенно не прислушивалась. — Келси пожала плечами. — Мне больше нравятся фильмы, в которых много действия. Однажды я сама написала сценарий — для курсов, на которых я тогда занималась. Борьба добра со злом на фоне роскошных сцен автомобильных погонь и перестрелок. Я получила за него высшую оценку.

— И что ты с ним потом сделала?

Келси начала рассеянно постукивать ногой в такт мелодии, доносящейся из музыкального автомата.

— Убрала куда-то, — ответила она, наконец. — Мне не хотелось отсылать его на киностудию, потому что, если бы кто-нибудь действительно купил мой сценарий, его все равно изменили бы так, что я вряд ли бы его узнала. Это уже не был бы мой сценарий, понимаешь? — Она подождала, пока официантка поставит на стол большие пластиковые стаканы красного цвета. — Кроме того, я не хотела быть писательницей.

— А кем же?

— Ну, я перепробовала самые разные профессии. Десятки профессий. — Келен повела плечами и, наклонившись вперед, взяла со стола пластиковый стакан с «пепси». — Все зависело от моего настроения в каждую конкретную минуту. Или от курсов, на которых я в тот момент училась. — По лицу Келси скользнула быстрая улыбка, которая показалась Гейбу несколько печальной. — Я ужасно люблю учиться на всяких курсах. Если хочешь получить необходимый минимум знаний в какой-нибудь области — обратись ко мне. Я поверхностно ознакомилась с целой кучей всяких специальных дисциплин, начиная с программирования компьютеров и заканчивая внутренним дизайном служебных помещений.

— Ничего удивительного, — небрежно бросил Гейб. — Ведь твой отец — профессор университета. Знания, знания превыше всего!

Он поднял свою «пепси-колу» в шутливом тосте.

— Наверное, отчасти ты прав, но только отчасти. Лично я предпочитала считать, что, попробовав все, я рано или поздно наткнусь на что-то, что окажется мне по душе.

— Ну и как?

— Удачно. — Келси вздохнула. — Мои домашние, будь они здесь, сразу сказали бы тебе, что нечто подобное я говорила и раньше, особенно поступая на очередные курсы кройки и шитья, однако я чувствую, что на этот раз все гораздо серьезнее. Кстати, так я тоже говорила не однажды, — смущенно призналась она. — Но я действительно чувствую, что нашла что-то. Ничто из того, чем я занималась раньше, не нравилось мне так сильно, и никогда прежде у меня не было ощущения, что то, что я делаю — естественное, единственно правильное, настоящее. Господь свидетель, никогда в жизни мне не приходилось так вкалывать.

Келси замолчала и поглядела на свои шершавые ладони. За прошедший месяц ее руки окрепли, и Келси льстила себя надеждой, что она сама тоже стала сильнее.

— А ты? Ты нашел свое занятие в жизни?

Гейб продолжал смотреть на нее. На мгновение Келси показалось, что, глядя ей прямо в глаза, он, как в открытой книге, читает там все ее сокровенные мысли и тайны и угадывает отчаянный, жгучий голод, который не имеет никакого отношения к запахам чеснока, грибов и плавленого сыра.

— Возможно.

— Ты всегда так смотришь на женщин?

— Как?

— Так. Мне, например, начинает казаться, что еще немного, и ты набросишься на меня и начнешь отрывать зубами большие куски. Начиная с ног и поднимаясь все выше.

Губы Гейба дрогнули и изогнулись в улыбке, но глаза ни капли не изменились.

— Меня никогда об этом не спрашивали, — отозвался он и, опустив руку на лодыжку Келси, лежащую рядом с ним на скамье, начал осторожно ласкать ее. — Но раз уж ты об этом заговорила — я подумаю. Во всяком случае, это любопытный способ завершить наш вечер.

Официантка принесла пиццу и две пластиковые тарелочки.

— Приятного аппетита, — заученно проговорила она и сразу же вернулась на кухню, торопясь исполнить следующий заказ.

— И все равно мне здесь нравится, — повторила Келси и, осторожно опустив ноги на пол, придвинулась ближе к столу. — Но я, кажется, отвлеклась. Мы говорили о твоей ферме. Скажи, Гейб, она дала тебе то, о чем ты мечтал?

Гейб сосредоточенно орудовал пластмассовым ножом, распиливая пиццу на несколько кусков. Один из них он положил на тарелку Келси, другой — на свою.

— Моя ферма меня вполне устраивает.

— Чем?

— Знаешь, дорогая, мне кажется, ты совершила ошибку, когда отказалась от писательской карьеры. Или от журналистской.

— Чтобы узнать ответ на вопрос, его нужно сначала задать. — Келси впилась зубами в пиццу, щедро посыпанную острым красным перцем и начиненную мягким горячим сыром, грибами и прочим. С губ ее сорвался сладострастный стон.

— По крайней мере, с большинством людей дело обстоит именно таким образом, — продолжила она, проглотив первый кусок. — Или ты не любишь вопросов, Слейтер?

Гейб предпочел не отвечать на этот последний вопрос. Вместо этого он вернулся к предыдущему.

— Моя ферма устраивает меня потому, что она — моя.

— Так просто?

— Нет, так сложно. Надеюсь, ты не хочешь испортить вечер и заставить меня рассказывать историю моей жизни? Это вредно для пищеварения.

— У меня здоровый желудок. — Келси слизнула с большого пальца капельку томатного соуса. — Мою историю ты знаешь, во всяком случае — основные ее вехи, мои главные взлеты и падения. Самое главное, однако, заключается в том, что я не позволю себе сделать никаких новых шагов, пока не буду знать, с кем, собственно, я имею дело.

Видя, что Гейб хмурит брови, Келси как ни в чем не бывало склонилась над своей тарелкой и продолжила трапезу.

— Это не ультиматум и — упаси боже! — никакая не гарантия. Это просто необходимость. Я нисколько не скрываю, что меня к тебе тянет и что мне доставляет удовольствие твое общество. Но я тебя совсем не знаю.

Гейб совершенно отчетливо понимал, что если бы Келси узнала его подноготную, то все шансы были бы за то, что все ее теплые чувства к нему претерпели бы существенные изменения. Вероятность этого была девять из десяти, но ему случалось играть и в худших условиях. Больше того: если ставка казалась ему достаточно высокой, он сам, бывало, отчаянно рисковал, разыгрывая невероятные головоломные комбинации при минимуме шансов на успех.

— Позволь мне для начала рассказать кое-что о тебе самой. Итак, ты была единственной дочерью внимательного, заботливого отца. Тебя одевали, обували, окружали заботой, баловали…