Евгения Перова - Мужчины, которых мы выбираем [litres]

– Светочка, ну что ты такое говоришь, маленькая…

– Я не маленькая. Мне четырнадцать лет. А ты меня сейчас изнасиловал. И я не стану это больше терпеть ни минуты. Ты мне больше не отец. И никогда им не был. Прощай, я не вернусь.

– Светочка… Прости…

– Зачем, зачем мама умерла?! Лучше бы ты умер!

Зое Афанасьевне постепенно удалось успокоить Светлану, и та задремала на диване, укрытая пледом. Юлю, впервые столкнувшуюся с подобной мерзостью, всю трясло, и Зоя Афанасьевна принялась утешать и ее.

– Я не понимаю! – дрожащим голосом говорила Юка, а ее карие глаза казались черными от волнения. – Я не понимаю, почему она терпела так долго?! Почему мне не рассказала? Почему вообще позволяла ему…

– Детка, ты только не задавай эти вопросы Светлане, хорошо? А я постараюсь тебе объяснить.

Но как ни старалась мать, Юка так и осталась в недоумении. Ей казалось, что, окажись она сама в такой ситуации… Да нет, она просто не могла попасть в такую ситуацию! Чтобы ее папа вдруг так повел себя – да никогда! Нет, Светкин отец точно больной на всю голову. А ведь такой приличный с виду. И уроки у него интересные. Это ж с его подачи они со Светкой сочинили страну Юкландию! Кто бы мог подумать…

А Зоя Афанасьевна в это время размышляла, что делать дальше. Замять это дело не удастся, но сможет ли пережить Светлана всю процедуру следствия и суда? И захочет ли она ворошить грязное белье? А если будут последствия? Об этом и подумать страшно…

Тут домой вернулся Олег Павлович. Он был непривычно взволнован и первым делом спросил, не у них ли Света.

– Да, у нас. Тут такое случилось!

– А, вы уже знаете? Милиция приходила?

– Нет, какая милиция? Ты о чем?

– Произошел несчастный случай. Отец Светы погиб. Мне сейчас соседка рассказала. Говорит, мыл окно и оступился. Восьмой этаж – так что насмерть. Одно утешение – не мучился.

– Окно мыл?! Господи, Олег, ты не все знаешь!

Когда Зоя рассказала мужу историю Светланы, тот согласился, что похоже на самоубийство. Какое мытье окон в такую погоду? Но милиция не сомневалась, что это несчастный случай: распахнутое настежь окно, бутылка стеклоочистителя на подоконнике, на потерпевшем – фартук, а в руке зажата тряпка. Зоя Афанасьевна постаралась как можно осторожнее донести печальную новость до Светы, но у той все равно случилась истерика:

– Он был жив! – кричала она. – Папочка был жив, когда я уходила! Он был жив, жив! Папочка… Это я виновата! Я во всем виновата!

Света два месяца пролежала в отделении неврологии и до конца учебного года в класс не вернулась: Зоя Афанасьевна смогла договориться о домашнем обучении. Олег Павлович оформил опекунство, и Света осталась в семье Кавеличей. Летом девочек свозили на море, и в сентябре Света смогла пойти в школу. Она стала еще тише и незаметней и общалась только с Юкой.

К себе домой она отказывалась заходить, так что Зоя Афанасьевна с Юкой сами собирали ее вещи. Потом квартиру Царёвых продали и купили Светлане маленькую однокомнатную квартирку, как она и хотела. Юка не могла понять желания Светланы жить отдельно: она скучала по подруге и переживала, как та справляется одна, но родители поддержали Светлану в ее стремлении к самостоятельности: девочке пора учиться жить «без костылей», а за помощью она может обратиться в любой момент. Поступив в институт, Света стала называть себя Ланой, решительно открестившись от своего прошлого, последней связью с которым были только Юка и ее родители.

В прошлом остался и Винтик. Самым тяжелым воспоминанием Светы был первый день в девятом классе. Ей так страшно было возвращаться в школу! Казалось, все знают ее тайну, обсуждают и смеются. Зоя Афанасьевна, конечно, провела с классом работу, рассказав, как лучше общаться со Светой, пережившей трагическую смерть отца. Поэтому дети относились к ней сочувственно. А если кто-то пытался задеть, даже нечаянно, тут же огребал по полной от Юки и Винтика, который продолжал любить и оберегать свою Царевну издали, не приближаясь. Он тоже на всю жизнь запомнил, как первого сентября увидел Светку, идущую ему навстречу по школьному коридору: бледная, худая, коротко стриженная, она все равно была прекрасней всех! И по-прежнему выше его на целую голову. Светка увидела Витю, остановилась, потом повернулась и побежала со всех ног вон из школы. Она вдруг так остро почувствовала себя грязной, испорченной, навсегда сломанной! Вечно виноватой. Недостойной ни любви, ни дружбы. Ничьей. Особенно Винтика. И все последующие годы Лана упорно восстанавливала свою личность из руин и обломков прежней Светки.

Весь вторник Светлана с Зоей Афанасьевной занимались яблоками: снимали с веток и аккуратно раскладывали по ящикам с соломой, собирали падалицу, чистили, резали, варили повидло, нанизывали на нитки для просушки. Часть падалицы забрал Петр Сергеевич – два раза приезжал с тачкой. Зоя Афанасьевна поглядывала на Светлану, которая выглядела уж очень задумчивой, но с расспросами не лезла: захочет – сама расскажет. К ночи они совсем уморились и, напившись чаю с неизменной шарлоткой, разошлись по своим комнатам. Но Света боялась ложиться спать: вдруг «он» снова приснится?! Слова «отец» и «папа» давно исчезли из ее лексикона.

Светлана взяла книжку, но читать не могла, все так же перебирая в памяти вчерашние впечатления и вспоминая прошлое: детский сад, начальную школу, маленького Винтика со смешным хохолком на макушке. Он и тогда вечно возился с разными зверюшками – то котенка подберет, то вороненка со сломанной ножкой. Вороне он сделал шину из деревяшки, и птица ловко скакала по квартире Жильцовых, хрипло каркая. Куда она потом делась?

Устав вертеться и маяться, Светлана встала, накинула халат, попила воды, походила по комнате, потом вышла на улицу, где ее сразу охватило ознобом от холодного, даже морозного воздуха: на траве лежал иней, ясное небо было усыпано звездами. Она постояла, запрокинув голову, а звезды равнодушно смотрели на нее с высоты. Слезы подступили совсем близко, и Светлана принялась ходить по дорожкам участка, бормоча: «Что мне делать? Как же быть?» Дойдя в очередной раз до крыльца, она увидела Зою Афанасьевну и остановилась.

– Что ты, девочка? – спросила Зоя Афанасьевна, подходя к Светлане. – Зачем ты бродишь тут в темноте? Ну вот, совсем озябла! Пойдем, пойдем.

Зоя Афанасьевна привела Светлану на кухню, сделала ей чаю с лимоном, добавив глоток коньяка. Светлана отхлебнула, и ее зубы застучали о край чашки, да и руки дрожали. Зоя Афанасьевна вздохнула и обняла девушку за плечи.

– Что случилось, милая?

– Зачем? Так хорошо было, и вот! – забормотала Светлана. – Вчера он снова мне приснился! И все опять навалилось. Я думала, что справилась…