Дана Стар - Невинная пленница

Но не могу ей больно сделать. Ведь она делает всё, чтобы я ещё сильнее к ней душой привязался. И этим загоняет меня в капкан женских чар.

За что ее можно ненавидеть? За что можно ударить?

За то, что вещи мои стирает, еду вкусную готовит, в саду за цветами ухаживает?

Ведёт себя послушно, молчаливо. А я в шоке от этого. Думал, характер свой остренький покажет. Зубки ведь имеются… Она и показал. Только совершенно иначе, чем меня нехило так удивила.

Хитрая… Какая хитрая и смекалистая малышка!

Пора сделать одно важное дело!

Я беру двух бойцов, поднимаюсь по лестнице на второй этаж, дальше двигаюсь прямо по тёмному коридору. Мы замираем возле одной металлической двери, наглухо закрытой на ключ.

– Открывай давай, – приказываю Марку.

Тот быстро подчиняется. Скрипнув, тяжёлая дверь открывается, я вхожу внутрь небольшой комнаты у которой нет окон. Включаю свет. Одинокая лампочка, болтающаяся на длинном проводе высоко под потолком, вспыхивает бледным светом.

– Утро доброе, ваше величество! – глумливо смеётся Марк, подходит к одинокой фигуре, свернувшейся клубком на ржавой кровати без матраса.

Человек, что лежит на ней, жалобно постанывает. Схватившись за бок, с охами поворачивается к нам лицом.

– Соловей! На выход! Тебя перевозят. – Командным голосом рявкает Рифат. Хватает бездельника за плечо, на ноги ставит.

– К-куда? – Дмитрий сонный. Моргает, осматриваясь по сторонам, щурясь от света.

– В другое место. Мы открываем филиал, там не хватает рук, – поясняет Марк.

– Хватит болтовни, не будем терять время. На выход! – я быстро прекращаю бессмысленную болтовню. Какая ему вообще разница? Он больше не человек. Он мой пёс на подачках. Его вообще не следует ставить в известность.

Живучее всё же дерьмо. Месяц прошёл, а он жив до сих пор. Пора бы ужесточить каторгу. Я решил отправить Соловья на новое место работы. Там ему будет в два раза тяжелей. Решил лично организовать перевозку. Соловьёв слишком важная для меня вещь. Ошибок быть не должно.

Я оборачиваюсь, шагаю обратно к двери, как вдруг стон за спиной слышу.

– Ай-ай-ай! О-о-о-х!

– Харош уже! Так я тебе и поверили.

Боковым зрением я вижу, как Дмитрий хватается за поясницу и воет нечеловеческим голосом. Его ноги трясутся, а заросшее щетиной лицо перекошено от боли. Ещё от него смердит так, как от помойной лужи. Он спит в одной и той же одежде, в ней и работает. Потому что в помещении холодно. А душ разрешено принимать отродью раз в неделю.

– Шевелись давай! – Марк отвешивает щедрого пинка лодырю.

– Больно-о-о! Как же спина болит! Ох не могу больше! Замучили до смерти!

– Ты будешь пахать до тех пор, пока не сдохнешь! А если нет… – я быстро оказываюсь рядом с Соловьёвым, за шиворот его хватаю, встряхиваю, – Твоё место займет Настюша…

Хитрому лису моментально полегчало. Он выпрямился, маска тяжелобольного страдальца быстро стёрлась с его отвратительного, неухоженного лица.

– Как там Настенька? Как она?

– Нормально. Но нормально лишь потому, что ты работаешь.

– Я могу ее увидеть? Или хотя бы голос услышать?

– Нет, – грубо отрезаю, отпускаю мерзавца, брезгливо вытираю руки о штаны. – На этом всё. Пошли!

Отворачиваюсь. Парни подхватывают Дмитрия под руки и тащат за мной следом. Мне не то, что смотреть, мне разговорить с этим куском мусора неприятно.

Мы двигаем по коридору, Соловьёв позади меня жалобно завывает, шаркая ногами. Но я ему не верю! Дерьмо не тонет.

Я думаю, этот ужасный человек способен нас всех пережить. Он просто на публику играет. Стонет и охает только тогда, когда кто-то рядом проходит. Как дрыхнет в своей камере под замком, так всё у него прекрасно. И врач однажды пришёл, проверил его, пощупал. Сообщил, что всё у него нормально. Похоже, что имитирует.

Я ни за что бы не вызвал врача. Это Настя настояла. Я дал им пообщаться две недели назад по видео связи. Настя попросила… Я сдался. Не смог устоять перед слезами девичьими. Задела меня, паршивка! До самой души. Я сдался. Впервые за столь длительное время слабину дал. Как в глаза её эти большие и невинные смотрел. Как ведьма на меня влияет. Невозможно сопротивляться. Никогда ещё так сильно девушка не цепляла. Живой ангел она. Вот кто.

Уговорила всё же Настя меня дать ей с отцом пообщаться. Тот скот ей и пожаловался, что с ним как с животным обращаются. С утра до ночи работать заставляют, грузы тяжёлые таскать. У него спина ломается. Радикулит с ума сводит. Девчонка как услышала эти басни, так в голос разревелась. Два дня со мной не разговаривала, лежала на кровати и рыдала, устроив голодовку. Она есть оказывалась, если я отцу врача не вызову.

Я не хотел применять силу и кормить Настю насильно. Уж слишком сильно моё отношение к ней изменилось, после того, как она отдалась мне, девственность свою отдала, и я стал её первым мужчиной. Впервые за долгое время я пошёл на уступки. Ей, её мудаку отцу. Это было первый и последний раз. Я выполнил просьбу Насти. Я вызвал врача. Оказалось, пациент жив, здоров.

Бойцы вывели Дмитрия на улицу. Сегодня было достаточно прохладно. Я застегнул молнию на куртке и поспешил к тачке. Сел впереди. Карим – занял место водителя, Рифат и Марк на заднем сиденье сели вместе с предателем.

Нам предстояло ехать чуть меньше часа. Загород. Где мы открыли новый склад, вдали от цивилизации. По площади больше объемом, чем. Гнать «уголь» через город было весьма рискованно. Теперь принимать поставки будем там. Место безлюдное, не вызовет подозрение.

Внедорожник срывается стартует. Пушки наготове, на всякий случай. Мы проводим в дороге минут тридцать. Выезжаем за город и на приличной скорости несёмся по пустой дороге. Сейчас раннее утро. Только начало светать. Карим зевает за рулём, меня тоже в сон клонит. Ленивый Соловей храпит на весь салон.

– Пихни его, – недовольно рыкаю Рифату.

Боец толкает Дмитрия в бок. Тот замолкает. Но ненадолго. Я недовольно цыкаю. Поворачиваю голову вперёд, как вдруг вижу, как из лесу на большой скорости прямо на трассу вылетает огромный внедорожник, блокируя нам путь.

– Проклятье! Всем приготовится! – кричу на весь салон, хватаю ствол, перезаряжаю.

Бах! Бах!

Поздно.

Тачку лихо заносит. Похоже, стреляли по колёсам. Шины пробили.

Совершив крутой манёвр автомобиль врезается в дерево. Парни врассыпную вылетают на улицу и начинают отстреливаться. Я – следом за ними.

Нападающих человек пять. Нет! Шесть. И ещё один в кустах прячется.

Твою ж мать! Кто это? Что им нужно?

Соловьёв, трусливый скот, падает на пол. На тачку обрушивает град выстрелов.

– Не заденьте его! Не заденьте, придурки! – я слышу мужской голос, который доносится из того самого автомобиля, который блокировал нам путь.