Дана Стар - Невинная пленница

Судя по всему, бронированного.

Несколько нападающих падают замертво.

– Артур! – внезапно, я слышу хриплый стон Соловьёва.

Вот значит как! Это по его душу грянули? Неужели спасители?

Ну очень интересно, кто такие и как посмели?! Кто у нас на всю голову отбитый и лишён страха лезь на рожон к самому Дудаеву?

Из мыслей меня выдёргивает взволнованный крик бойца. Моего друга.

– Тагир! Рифат… – окликает меня Марк. – Он не двигается!

Чёрт!

Я перезаряжаю ствол. Но патронов, боюсь, не хватит.

Я уложил спать троих подонков. Двое их них ещё стреляют.

– Проверь! Что с ним! Я прикрою!

Рифат прятался за деревом, но сейчас я вижу лишь подошву его ботинка, выглядывающую из-под высокой травы. Я продолжаю жать на курок, прячась за внедорожником, пока Марк бросается на помощь другу.

Спустя несколько минут, боец горько стонет:

– Мёртв.

Блять!

– Тагир, я почти на нуле!

– В багажнике есть заначка!

В багажнике на случай форс мажора я всегда вожу с собой дополнительное оружие.

Боец открывает багажник, оглашая:

– Пусто.

– Что значит пусто? – я злюсь на полном серьёзе.

– Вот так вот. Пусто…

Неужели нападение планировалось заранее? И в нашей дружной семье завелась крыса? Кто-то обчистил багажник. Это пиздец полный. Кто-то из своих.

Медлить нельзя. Я озвучиваю последнее здравое решение, которое быстро приходит в голову:

– Хватайте Соловья, через лес своим ходом прорываться будем!

Как чувствовал, что надо было целую роту для прикрытия брать. Но основная масса бойцов сейчас склад охраняла. Он важнее.

Карим бросается к машине, как вдруг я слышу грохот. Он падает будто бесхозный мешок на асфальт, а под ним растекается тёмная луже крови.

Всё. Это уже не шутки.

Сердце сжимается в груди, набирает скорость, пропуская удары. Я отвлекаюсь на крик, к Марку оборачиваюсь, когда тот пытается вытащить дёргающегося Соловья. Как вдруг…

Бах!

Острая вспышка боли насквозь режет левый бок. Я хватаюсь за него, наваливаюсь спиной на внедорожник, делаю глубокий вдох. В ушах шумит так сильно, как будто в метре от меня взорвался снаряд и меня контузило. Тьма беспощадным смерчем кружится перед глазами.

Я вытягиваю руку вперёд, смотрю на неё, понимаю, что меня ранили. Ладонь полностью окрашена в красный. Марк замечает моё состояние и решительно отвечает:

– Уходи, Тагир! Ну же! Лучше прикончить ублюдка… С ним нет шансов уйти.

Я понимаю, что это единственный правильный выход. Я хотел по-другому. Я обещал Насте. Но придётся сбросить балласт, который тянет нас ко дну.

– Я сам это сделаю, брат. Беги! Я задержу их. Беги! Ты ранен…

– Спасибо, брат. Спасибо.

Бросаю последний взгляд на друга. И на Соловья, который всё ещё находится в машине. Марк открывает дверь, хватает его за шкирку. Он трясётся и умоляет его отпустить.

– Пожалуйста! Я прошу! Не надо! Настя…

– Беги! – грознее рычит Марк.

Бах!

Пули отскакивают от автомобиля как градины.

– Я за тобой следом! Вперёд!

Придерживаясь за пульсирующий адской болью бок, я оборачиваюсь и бросаюсь в кусты, прячась за деревьями. Марк прикрывает меня, позволяя уйти.

Бах!

С крон деревьев вспархивает стая птиц, потревоженная громким выстрелом. Эхом он возносится почти в самые небеса. В грудь что-то больно вонзается. Невидимы нож. Ужасное предчувствие не щадя бьёт в самое сердце.

Я бегу со всех сил, петляя между деревьями, зажимаю бок рукой.

Больно. Но из-за сильного всплеска адреналина я почти до сих пор не потерял сознание от болевого шока. Я даже успеваю вытащить телефон из кармана из набрать брата, вызвав подмогу. Он отзывается мгновенно. Мне нужно минут двадцать. Хотя бы столько. Чтобы продержаться до приезда подкрепления.

Тагир снова где-то пропадает. Наговорил гадостей, напустил в душу страха и пропал. Как будто его и не было никогда в моей жизни. Я скучаю в его новом доме, мечтаю о том, чтобы снова оказаться на свободе. Представляю свою другую жизнь – какой она будет?

Поневоле и в сладкие видения о несбыточном просачивается облик Тагира, его мужественное, сильное тело, его чёрные, пытливые глаза и чувственные губы!

Он отравил меня собой. Тагир ненавидит меня за грехи отца. Он делает всё, чтобы не позволить забыть о позорной роли в стенах этого дома. Возможно, он просто хочет, чтобы я померла от тоски…

Но поздним вечером начинается оживление. По окнам лупят фары дальнего света. Даже через толстые стёкла слышен зверский рокот мотора и тяжёлые шаги.

Как будто человек пригибается под весом тяжкой ноши.

Дурное предчувствие возникает в моём сердце. Его резко колет, душа наполняется страхом и ощущением беды. Волоски на теле приподнимаются все, до единого!

Меня бросает то в жар, то в холод. Наспех одевшись, я выхожу из комнаты. Охранник дежурит не в конце коридора, как обычно. Сейчас он стоит у лестницы и смотрит вниз. Даже на меня внимания не обращает.

Я удивлена, что такого он увидел, если даже не окрикивает меня и не приказывает вернуться в комнату.

Заинтересованная, я двигаюсь вниз по лестнице.

Грохот. Мат. Снова тяжёлые шаги и учащённое дыхание.

Мои шаги ускоряются сами по себе. Я быстро сбегаю вниз по лестнице. Пульс зашкаливает, а сердце словно выпрыгивает из груди.

Я вылетаю в просторную гостиную. Моим глазам предстаёт шокирующее зрение. Тагир лежит на столе. Окровавленный. Его ранили. Возможно, даже не один раз. Он лежит без движения и находится без сознания. Дышит ли он?!

Я хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть. Рядом с обездвиженным бандитом стоит мужчина, очень сильно похожий на Тагиром.

– Держись, брат! – говорит тяжело. – Держись! Ты выкарабкаешься! Ты сможешь. Я тебе помогу, – обещает, держа руку на груди Тагира.

– О боже… – выдыхаю я. – Нужен врач!

– Это ты? – усмехается мужлан. – Пленница? Соловьёвская, да? Будешь помогать мне вытаскивать брата с того света! Подойди!

– Как много крови! – шепчу, не в силах оторвать взгляд от Тагира.

На пол уже натекла огромная лужа и продолжает хлестать отовсюду.

В панике прижимаю пальцы к губам. Накрываю рот ладонью, сдерживая крик. Он рвётся из глубины души.

Тагир…

Может умереть!

Такая потеря крови. Он бледный. Даже посиневший. Находится без сознания.

Я думала, что зла на него. Сердита за всё, что он причинил моей семье. За то, как он измывается над больным отцом, мне самой хотелось заставить Тагира страдать.

Но вот он лежит… на столе.

Одной ногой в могиле. Готов отправиться на тот свет.

Мне страшно за его жизнь. За душу, отравленную злобой. Он просто заблудился в темноте.

Я начинаю молиться за него. Пусть даже веры у нас разные. Но я шепчу слова молитвы от всего сердца.