Дон Бот - Беги, детка, беги [ЛП]

— Мне кажется, что… — ты вытираешь слезы. — Что это было именно так, Райли. Ты всегда был слишком хорош для меня. Ты всегда был слишком добр ко мне. Ты читал мои желания по глазам. Я не знаю, заслуживаю ли я все это. — Я не могу поверить в то, что ты говоришь, Эмилия. Неужели в наши дни так неправильно быть нормальным мужчиной? Обязательно нужно быть ублюдком, который обращается с женщинами, как с дерьмом, чтобы быть каким-то образом признанным? Разве нельзя быть просто самим собой?

— Значит, ты хочешь дерьмового отношения? — спрашиваю я совершенно трезво. — Что, Эмилия? Ты хочешь, чтобы тебя били? Тебе нужны синяки? Нужна боль? Ты ненавидишь себя так же сильно, как Мейсон ненавидит себя?

И вот он, всхлип. Вообще-то я ненавижу, когда ты плачешь. Потому что мне не хочется, чтобы ты страдала. Но сейчас ты это заслужила. Надеюсь, это больно, что Мейсон отвернулся от тебя. И что это всепоглощающая боль.

— Но я ненормальная! — рыдая, кричишь на меня. Ты меня раздражаешь, Эмилия. Бесишь, а я ненавижу злиться. Я люблю тишину и покой.

— Все мы такие, — рычу я. — Абсолютно все, иначе я бы давно тебя бросил! — кажется, я тоже не обладаю чувством собственного достоинства, Эмилия. Потому что стою здесь и разговариваю с тобой, вместо того, чтобы вышвырнуть прочь и послать к черту. К Мейсону.

— Райли, я не хотела делать тебе больно. Я хотела поехать с тобой в Нью-Йорк. И забыть обо всем этом. Мы бы начали заново. Мы бы…

— Ты еще можешь это сделать? — прерываю тебя. — Притвориться, что ничего не случилось, Эмилия? Или ты не можешь перестать думать о нем? Он так сильно привязал тебя к себе, что ты одержима им?

— Да, я могу! — твердо говоришь ты. Подходишь ближе, Эмилия, и я не знаю, хочется ли мне, чтобы бы ты ко мне прикасалась, когда прикладываешь руку к моей груди. Видишь? Вот в чем разница между Мейсоном и мной. Возможно, он гораздо сильнее меня в том, что касается тебя. Может быть, ему намного легче отпустить тебя и просто повернуться спиной. Я наблюдал за вами последние несколько дней. Как он не обращал на тебя внимания, игнорировал, и как тебя ломало от этого. Как сжирало изнутри его равнодушие, Эмилия. Никаких тайных взглядов, подмигиваний и, конечно же, никакого члена.

Должен признать, он силен характером, когда кто-то плохо влияет на него или бесит. И ты ни на кого из нас не влияешь хорошо, Эмилия. Как бы я его ни ненавидел.

— Послушай меня, Райли! — ты смотришь на меня, и это всегда были твои глаза. Они втянули меня в свои чары. — Я знаю, что поступила дерьмово. Знаю, что этому нет оправдания и что у нас с тобой все разрушено. Но я не хочу этого. Я хочу поехать в Нью-Йорк вместе с тобой. Хочу забыть о нем раз и навсегда, и знаю, как много прошу, но ты должен помочь мне в этом, Райли. Я хочу только тебя, и хочу, чтобы мое сердце прояснилось. Мейсон — бездушное чудовище. Да, я спала с ним. Не один раз. Да, я обманывала тебя и лгала, когда говорила, что гуляю или хочу что-то забрать у твоей мамы. Каждый раз я была с ним. И это всегда был просто секс. Мне жаль.

Я закипаю, Эмилия. Зачем ты мне об этом рассказываешь? Ты хочешь меня разозлить или успокоить? Такое ощущение, что твоя цель — меня спровоцировать, Эмилия.

Мои ноздри раздуваются, и я сужаю глаза. Не говорю ни слова, я напряжен, а ты не делаешь лучше.

— Райли, в будущем я вижу только тебя и себя, не Мейсона. И больше никого. Я хочу только тебя. И, должна сказать, познакомившись с ним, независимо от того, что к нему чувствую, я поняла, что он за человек. Он чудовище. И он причинил мне боль, во многих отношениях. Я хочу, чтобы он заплатил за это. Я хочу, чтобы он страдал.

Думаю, я не могу понять, к чему ты клонишь, Эмилия, поэтому скептически смотрю на тебя. Чего ты от меня хочешь? Что ты задумала? Я видел этот взгляд раньше. Тогда, когда мы познакомились. Ты была с парнем, Эмилия. Это было в метро, и вы поссорились. Мы вышли на одной остановке, и ты подошла ко мне, чтобы спросить, который час. И когда я повернулся к тебе, он был там. Этот чертов взгляд. Этот: я хочу тебя и получу тебя, потому что я получаю все, что хочу.

Ты маленькая, избалованная девочка. Даже если ты родом из худшего района Нью-Йорка. Даже если у тебя не было богатых родителей. Ты знаешь, как добиться того, что тебе хочется и нужно. Я знаю, что у тебя доброе сердце, Эмилия. Знаю, что ты не порочна. Но, в сущности, в тебе есть та сторона, которая разрушает все и всех вокруг. Как и у моего брата. И поэтому вы не подходите друг другу. Что должно остаться, если вы оба только уничтожаете? Если вы только берете, и никто из вас не исцеляет, не сожалеет и не оглядывается?

— Зачем тебе это нужно? — спрашиваю я. — Какая от этого выгода?

Ты наклоняешь голову и фыркаешь. Слезы, наконец, высохли, потому что я все равно на них не куплюсь. Они фальшивые.

— Я хочу забыть его, а ты хочешь отомстить ему. Я знаю, Райли. Ты ненавидишь его и хочешь, чтобы он поплатился за все, что сделал тебе.

Я молча смотрю в твои глаза. Ты сломлена, Эмилия, но и я тоже. Каждый из нас по-своему. Я знаю, что где-то там должен быть подвох. Но ты права. Я так его ненавижу. И я так хочу, чтобы он заплатил за все то время, что был в центре внимания. За все то дерьмо, через которое протащил меня. И за всех женщин, которых отнял у меня.

— Что ты задумала? — абсолютно безэмоционально спрашиваю я, хотя уже догадываюсь что.

И я в игре.

Я стою в рабочем кабинете моего отца. Вообще-то находиться здесь — это подписать себе смертный приговор. Еще когда я был маленьким засранцем, было неоднократно сказано, что нам здесь нечего искать. Господи, как же нас наказали, когда мы однажды играли здесь в прятки.

Я только что немного прогулялся с Мисси, а затем решил поискать свою траву, которая вдруг исчезла таинственным образом. Проснувшись сегодня утром, я слышал, что в моем подвале кто-то есть. Я хорошо различаю шаги, Эмилия, и этот «кто-то» даже не пытался быть тихим. Это был мой отец. Он назвал меня сраной жабой , Эмилия, а потом ушел. Теперь я знаю, что он там делал. Он забрал мои наркотики, Эмилия. И я уверен, что перед тем, как уйти на работу, он спрятал их здесь. Мамы тоже нет, так что мне не нужно волноваться, что меня поймают. Но вообще-то ты знаешь, что мне нравится этот страх. Дверь, конечно же, была заперта, но я вас прошу. Закатываю глаза. Как будто я не умею взламывать замки. Я научился это делать, еще когда мне было десять. Когда мама заперла там конфеты, я украл их и поделился с Райли. А потом сам понес наказание. Райли тогда было семнадцать, но он просто стоял рядом и молчал. И я не предал его, Эмилия. Он всегда был трусом, а я негодяем, который за все отвечает.