Маргарита Смирновская - Крутая Бамбина (СИ)

— И ты меня не застрелишь?

— Нет, — улыбнулась я.

Он меня снова поцеловал. И в этот раз крепко. Гущин умел целоваться, это точно… Его поцелуи такие манящие, сексуальные… Классные, одним словом.

Но…

Я не хотела его. Я все время вспоминала Мишу, его жаркое дыхание, запах…

Тут щелкнула машина, и кофе полилось в чашку. Для меня это стало сигналом судьбы.

Я отпрянула от Сергея и заявила:

— Это не гормоны.

Гущин снова рассеянно посмотрел на меня, словно все мысли, собирая в одну кучу.

— Извини, — покраснела я.

Он тяжело задышал:

— Вика, что происходит?

— Извини, ты тут не при чем…

— Ты сейчас меня продинамила и говоришь, что я не при чем?

— Дело не в тебе, а во мне, — напрасно оправдывалась я.

— В этом я и не сомневаюсь, — Сергей взял кофе. — Черт! — он поставил чашку на стол и отодвинул. — Что не так?!

Я поняла, что он от меня не отвяжется, и сказала честно:

— Я проверяла свои чувства к Высоковскому.

И тут он схватился за голову, а потом заржал почти истерически. Затем, все так же смеясь, сказал:

— Ты хотела ему со мной изменить!

Это прозвучало так вульгарно и больно, что я ему из-за всей силы вмазала пощечину.

После этого он замолчал. Моя рука горела… А он с такой злобой посмотрел на меня, что я уже испугалась, что сейчас даст сдачи. И поэтому сказала:

— Извини…

— Какой раз за сегодня?

— Я понимаю… — попыталась оправдаться я.

— Что я сказал правду? Что думаешь, я не знаю, что ты с ним спишь?

Я покраснела и уже мечтала его расстрелять. Скользкий пронырливый журналист!

— Что у тебя в голове?.. — он долго смотрел на меня.

Как я жалела, что не умею в воздухе растворяться, исчезать и сквозь землю проваливаться… Затем отхлебнул кофе и, взяв ключи, сказал мне:

— Раз секс отменяется, поехали.

— Куда?

— По дороге расскажу.

Я была безмерно ему благодарна за то, что он замял эту тему и повел себя… как настоящий мужчина.

А я тут поняла, что так сглупила… Я себя выставила безмозглой девушкой и чудовищем… Так с друзьями не поступают… Так ни с кем не поступают.

Я чуть было не изменила себе… Ведь я никогда не позволяла себе целоваться ради любопытства или эксперимента…

А тут…

Стыдоба…

Что я еще могу наделать от отчаяния?..

Все это Высоковский! Мозги мои ещё при первом поцелуе с ним расплавились… А сейчас… Я так жалела, что его не было рядом весь день. Может быть, тогда у меня эти глупые мысли не лезли бы…

***

В машине Гущин сразу пояснил мне, зачем вообще меня с собой куда-то позвал. И первые его слова у меня чуть было не вызвали сердечный приступ.

— Случилась авария. Твой Михаил в больнице.

Гущин взглянул на меня и сразу добавил:

— Нет, ты что так побелела?! Я же не сказал, что твой сладенький Высоковский в аварию попал!

— А что случилось? — у меня уже от сердца отлегло.

— На Ленку покушались, — ответил хмуро Гущин.

Я пыталась прочитать на его лице: жалко ему ее или нет, но так и не смогла. А он продолжил: — Она в реанимации. Надежды практически никакой. И ее сыну нужна кровь. Там сейчас все собрались.

— Кто все? — не поняла я.

— Родня. Потенциальная родня. В принципе, для этого я тебя и взял. Позор ещё тот намечается.

Я, наверное, плохо соображала. И с его слов вообще ничего не поняла.

Разве Лена замуж собиралась? Тогда, что там делает Михаил?

Войдя в больничный корпус, я увидела интересное зрелище. В фойе сидели, как я поняла, родители Елены. Рядом с ними я заметила Михаила. Почему-то присутствовала Катя…

Около нее сидел мой начальник Владимир Львович.

Я подсела к бывшему помощнику бухгалтера, пока меня не увидел Михаил, и у нее поинтересовалась:

— А почему здесь так много народу?

— Сыну Высоковской срочно нужен донор. У него редкая группа крови. Поэтому тут собрались все потенциальные отцы.

Потенциальные отцы… Что-то кольнуло меня в области груди. И мой взгляд упал на Михаила. Черт! Не хочу верить грязным сплетням!

— А ты тут при чем? — отвлекла себя я.

— Мой брат имел с ней связь.

— А что он сам не явился?

— Он мертв, — глаза Кати заблестели.

Я ее чувств совсем не понимала. Она так холодна. Но почему тогда находится тут?

И внезапно она словно прочитала мои мысли и ответила:

— Хочу всем доказать, что не он был отцом ребенка. Пусть заткнут свои рты.

— Вокруг Высоковских всегда много сплетен, — вспомнила я слова Кристины.

— А ты что тут делаешь? — вдруг спросила она.

— За женихом приехала, — брякнула я.

Ну а что ей сказать: «Меня Гущин притащил зрелище посмотреть»?

— Ревнуешь, — усмехнулась она.

— Вовсе нет, — старалась я улыбаться.

Но понимала, что выгляжу жалко. Михаил здесь. И, наверняка, давно уже сдал кровь… Теперь ждет результата, который я вряд ли узнаю… Ведь не на передаче же Малахова нахожусь!

Мои черные мысли перебила, появившаяся в фойе Рубинова, мать Михаила. У меня даже поджилки все затряслись. Мои, так сказать, почти родственники рядом. Видимо, приехали поддержать родителей Елены…

Боже мой! Я так боялась, что она меня увидит… Уж, ну, никак не хочу перед ней оправдываться. К счастью, она меня тоже не заметила. Гущин, кстати, загородился газетой и пил кофе из автомата. Он отлично слился с интерьером и словно сделался невидимым для всех.

После появления Рубиновой прошло всего минут пять, когда вышла медсестра. Все родственники поднялись со своих мест и подошли к ней. Медсестра растерянно посмотрела на толпу, затем на отца Елены и дрожащим голосом спросила:

— Я… наверное, должна вас вызывать?…

— Говори уж, — отмахнулся мужчина. — Все равно через час все будут все знать.

— Хорошо, — медсестра сглотнула и стала листать ответы анализов. — Кровь Михаила Высоковского не подошла… Он не является ребенку даже дальним родственником. Соответственно, Марина Рубинова тоже, как донор, не подошла. Екатерина Ефимова, вы тоже не можете ничем помочь ребенку, — Медсестра снова перебрала бумагу и сказала: — Бонцев является на девяносто девять и девять десятых процента отцом малыша. И его данные, возможно, спасут мальчика. Просим… — пригласила она его войти в кабинет.

Мой начальник красный, словно брюква, поплелся с виноватым видом следом за молодой медицинской работницей.

Все стояли в шокированном состоянии. Я увидела, что Михаил совсем этому не удивился. Он положил руку на плечо матери, но она отстранилась, и, не сказав ни слова, вышла из больницы. Мне трудно было представить, что у нее на душе творилось…

Каково это узнать, что твой супруг изменил тебе со снохой?! Да ещё заделал ребенка!

Только после ухода Рубиновой я подошла к Михаилу. Увидев меня, он только лишь вяло взглянул на Гущина и, словно все поняв, меня поцеловал.