Софи Гонзалес - Всего лишь полностью раздавлен [litres]

– Ладно, – кивнул я, вскакивая и протягивая руку. – Только быстро. Скоро прозвенит звонок.

Уилл ухватился за мою ладонь, позволив, чтобы я помог ему подняться на ноги.

Баскетболисты сидели сегодня за своим столиком. Без девочек это было, в общем-то, море черно-белых курток. К которому внезапно добавился и я в своем новом лососевом свитере и коричневых узких джинсах, разбавляя монохром.

Я выбрал утром светлый свитер, поскольку решил, что развеселюсь, если буду носить что-то, кроме черного и хаки. Сработало ли это? Не… очень. Нет.

– Привет, как дела, Олли? – спросил Мэтт и выжидающе на меня посмотрел.

Вероятно, Уилл сообщил ему, зачем отправляется меня искать. Значит, ходить вокруг да около смысла нет. К тому же если я скажу ему, как у меня действительно дела, то обстановка станет мрачной и все почувствуют себя неловко (по крайней мере я).

– Тебе нравится Лара? – спросил я напрямик.

Несколько парней захихикали, но Дарнелл грозно на них уставился, и они тотчас заткнулись. Мэтт пожал плечами и откинулся на стуле.

– Да, но это неважно. Ей нравятся девчонки. Все норм.

– Она – не против парней.

Он вытаращил глаза.

– Я думал, она теперь лесбиянка.

– Она бисексуалка. Если она с девушкой, это не делает ее лесбиянкой. Она остается би независимо от того, с кем встречается.

Мэтт медленно кивнул, и на его губах появилась слабая улыбка.

– То есть ты говоришь, что я могу ей нравиться?

– По-моему, спросить все у нее самой – неплохая идея. Но она может малость злиться на тебя за то, что ты был в последнее время с ней холоден… я просто предупреждаю.

Дарнелл и Мэтт по-быстрому друг другу улыбнулись.

– Ты в теме, чувак, – объявил Дарнелл, стукаясь с Мэттом кулаками, пока другие парни смеялись и свистели.

Уилл напряженно на них смотрел, нахмурив брови и поджав губы. Я не мог прочесть выражение его лица.

– Кстати, – добавил я, на сей раз не отводя взгляда от Дарнелла, – тебе нужно перестать бродить взад-вперед. Это не круто. Ты либо хочешь быть с Нив, либо нет, но не притворяйся, что ты подходишь к нашему столику исключительно потому, что у тебя вопрос по домашке.

Дарнелл открыл рот, но не смог ничего сказать.

Уилл сложил ладони рупором у рта:

– Принимай вызов, Дарнелл!

Я и сам впечатлен. Когда я успел стать таким смелым?

Похоже, последняя пара недель меня изменила. Внезапно мне больше не казалось таким ужасным выглядеть глупо перед парнями, которые в основном ничего для меня не значили. Кроме Уилла, но я знал, что он не будет меня осуждать. Есть вещи и похуже, чем легкое смущение.

А жизнь – слишком коротка, чтобы играть в труса с любимым человеком, который так важен для тебя.

– Ты уезжаешь через час, – сказал я.

Уилл, голова которого лежала на моей голой груди, приподнялся, чтобы посмотреть на меня.

– Хм…

– Один час, Уилл.

Он скорчил рожу и провел пальцем по моему животу. Наша кожа уже высохла. Вы бы ни за что не догадались, что тридцать минут назад мы плескались в озере.

– Ты составишь мне компанию? – спросил он.

– Хочешь, чтобы я выскользнул из собственного дома в четыре часа утра, прошелся с тобой до другого конца озера, а потом проник обратно в свое жилище?

– …да?

– Конечно. Не знаю, зачем вообще ты такое спрашиваешь.

Мы одевались дольше, чем следовало. Уилл то и дело грубо прерывал процесс, чтобы поцеловать мои ноги, живот и руки в последний раз, прежде чем я их закрою одеждой, но в итоге мы смогли вернуться к презентабельному виду. Потом мы действительно выскользнули из дома (спасибо входной двери, которая никогда не скрипела) и пошли вдоль озера.

Я передвигался медленно, как черепаха. Тело казалось гораздо более тяжелым, чем должно было.

Но прощальная прогулка закончилась слишком быстро. Как и все остальное.

– Тебе обязательно возвращаться домой? – спросил я.

– А тебе? – ответил он. – Пожалуйста, приезжай в гости.

Он взял меня за запястье и остановил.

– Серьезно, нам надо обменяться взаимными обещаниями. Мы должны увидеться снова как можно скорее.

– Хорошо.

– И не просто на словах – мы должны что-то сделать. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. А может, это и не должно заканчиваться?

Я пожал плечами. Просто не знал, что ответить.

– Нам надо оставаться на связи. Мы будем общаться и что-нибудь придумаем. Наверное, я смогу приехать на весенние каникулы. Или ты опять будешь навещать свою тетю и мы сможем договориться о встрече.

У меня появилось ужасное ощущение, что я вот-вот заплачу. Все, что я смог сделать, это коротко кивнуть.

Уилл накрыл мою щеку ладонью и уставился на меня серьезными карими глазами.

– Пожалуйста, не теряйся. Мне надо еще раз тебя увидеть.

– Ты знал, что у сердцебиения меняется ритм, когда ты слушаешь быструю или медленную музыку? – спросил Уилл.

– Нет. Прикольно.

– Да. А роговица – единственная часть тела, которая не получает кислород из крови. Она всасывает его прямо из воздуха.

Он сидел, скрестив ноги, на свободном стуле в музыкальном классе, листая учебник по биологии, который лежал у него на коленях. Сегодня его оправданием для того, чтобы побыть рядом со мной, стала грядущая контрольная.

Я думал, учебник он взял только для виду, но, к моему удивлению, Уилл сел и углубился в чтение, когда я принялся играть на гитаре. Я не знал, действительно ли он хочет хорошо написать контрольную или ему просто скучно слушать одну и ту же музыкальную фразу, повторяющуюся снова и снова. Я бы не стал его винить, если бы так оно и было, но тогда у меня возникал вопрос: зачем он всегда приходил сюда во время обеденного перерыва, если три четверти отведенного времени я репетировал, игнорируя его?

– А кровь циркулирует по венам настолько быстро, что кровяной клетке требуется на весь круг только двадцать секунд, – продолжил он. – Забавно. Я всегда думал, что она течет со скоростью шагающего человека.

– Она течет довольно быстро, если сильно порезаться, – произнес я.

– Да, но не со скоростью сто километров в час, – сказал он. – Подумай, какая крохотная кровяная клетка по сравнению с телом. И ей требуется двадцать секунд! Это – как для нас сделать десять кругов по футбольному полю за такое же время.

– Наверное. Но все относительно…

Он рассеянно моргнул.

– Я уже ничего не знаю. У меня сейчас мозги закипят.

Я порылся в папке с нотами, которую я собирал для предстоящего концерта «Абсолюции», и выбрал песню, которая не вызывала у меня особых проблем, но звучала круче, чем парочка тех, которые я обычно репетировал. Полагаю, я хотел немного покрасоваться перед Уиллом. Неужели это преступление? Максимум проступок.