Ника Иванова - Золушка для Бриллиантового Принца [СИ]

‒ Как? Очень просто, ‒ засмеялся Марко, вставая из кресла и подходя к отцу. ‒ Для твоей жены самой первой ценностью всегда были деньги. Не люди, не чья-то память, и даже не собственные дочери, хотя Летти в достаточной мере похожа на неё. Она уже знает о разводе?

‒ Нет. Сначала я хотел бы поговорить с ней. Узнать причины.

‒ О-о-о! Всё ясно. Она вновь соврёт, что у неё не было выхода, что необходимо было ставить на ноги дочерей, что это была ложь во спасение и так далее, ‒ произнёс Марко. ‒ И что-то мне подсказывает, что ты снова поверишь и простишь.

‒ Нет!

‒ Нет? Тогда почему ты здесь, а не там? Почему она до сих пор в доме моей матери?

‒ Я приехал помириться с тобой и очень надеюсь, что ты сможешь меня простить!

‒ Пока ты не сделал ничего, чтобы мне искренне захотелось это сделать! ‒ отрезал Марко и двинулся к выходу.

‒ Марко! Ты куда? Мы не договорили!

‒ А я больше не хочу разговаривать. Я жажду увидеть твои деяния.

‒ Но не посреди ночи же, ‒ попытался урезонить его отец.

‒ Твоя жена выставила меня из дома именно посреди ночи, ‒ усмехнулся уже на пороге Марко. ‒ Пойду, пройдусь! Надеюсь, что к моему возвращению студия уцелеет.

После ухода Марко в огромной квартире воцарилась тишина. Музыку кто-то давно уже выключил, и в гулком молчании слышалось только дыхание двух мужчин. Тони снял пиджак и бросил его на кресло, в котором сидел его сын. Развязал галстук и отправил его туда же. Расстегнул пару пуговиц на белой рубашке, вынув запонки, закатал рукава, обнажив крепкие загорелые запястья. Всё это время за ним наблюдали внимательные глаза Чезаре. В них потихоньку разгоралось пламя, которое фотограф изо всех сил старался затушить. Но пламя не сдавалось, вызывая в памяти одну картину за другой. И почему-то он был уверен, что Тони думает сейчас почти о том же, о чём и он сам.

‒ Почему ты ничего не сделал? ‒ прозвучал в тишине чуть хриплый голос Тони, и Чезаре поднял на него удивлённый взгляд.

‒ А что я должен был сделать, если ты вновь сделал свой выбор? Торчать под окнами твоего особняка, как брошенная невеста? В первый раз я принял твой выбор, потому что Бьянка была этого достойна, и ты влюбился в неё. А для меня она была названной сестрой и близким человеком. Я был даже рад за вас, хоть мне и было больно, Тони. А второй… Прости, но мне стало просто противно!

‒ Но ты мог меня остановить!

‒ Не перекладывай вину с больной головы на здоровую! Так, кажется, у вас говорят? Ты взрослый мужчина, чтобы самому решать, с кем спать и кого любить!

‒ Ты же знал, что я не люблю Галу и за все эти годы… Ты ни разу даже не позвонил мне, Чезаре! ‒ закричал на него Тони, выплёскивая накопившуюся обиду. ‒ Мне чертовски одиноко было все эти годы!

‒ Упрямый осёл! ‒ заорал в ответ Чезаре, вскочил с кресла и швырнул бокал в стену. ‒ Ты сам вышвырнул нас с Марко из своей жизни. Сам отгородился этой стервой как Великой Китайской Стеной. Мы должны были головы себе разбить об неё, чтобы пробиться к тебе?

‒ Ты всегда уверял меня, что любишь!

‒ И я до сих пор люблю тебя, придурок! ‒ Чезаре толкнул Тони на диван и в ту же секунду оседлал его колени.

Их губы соприкоснулись в бешеном поцелуе. Скопившаяся за годы страсть разрушала барьеры, рвала защиту, выстроенную день за днём, в клочья, наполняя сердца собой, пробуждая ото сна чувства. Они кусали губы друг друга, пили энергетику, плескавшуюся вокруг, ничего не замечая. Руки Тони коснулись напряжённой спины Чезаре, пальцы пробежались по гладкой коже рук, вновь вернулись на поясницу. Чезаре потерял свой хвалёный контроль, прикоснувшись к тому, о ком мечтал долгие годы. Он целовал виски, покрытые сединой, высокий лоб, веки любимых глаз, вновь возвращался к губам. Его рука ласкала шею, другая активно расстёгивала пуговицы на рубашке, чтобы добраться до упругого живота. Ладони Тони скользнули за ремень тёмных джинсов Чезаре и добрались до всё ещё гладкой кожи ягодиц.

‒ Как занятно, ‒ раздался рядом насмешливый и удивлённый голос. Мужчины встрепенулись и застыли. Чезаре даже не подумал слезть с колен.

‒ Марко? Ты же гулять ушёл? ‒ наконец выдал он, вцепившись пальцами в воротник белой рубашки, кое-как держащейся на плечах её обладателя.

‒ Да я уже нагулялся, ‒ хмыкнул Марко, разглядывая живописную композицию на диване. ‒ И давно вы вместе?

‒ Мы были вместе… Ещё до встречи с твоей мамой, ‒ признался его отец, крепче вцепившись в ремень брюк Чезаре. Почему-то им обоим так и не пришла в голову мысль разъединиться.

‒ А-а! Кстати, отец, я думаю, что смогу тебя простить, ‒ произнёс Марко, вызвал на лице Тони неуверенную улыбку просыпающейся надежды. ‒ Но при одном условии. Моей законной мачехой станет Чезаре!

‒ Что??? ‒ прозвучали в унисон два растерянных голоса.

‒ Вы меня услышали! Между прочим, у Чезаре в спальне очень большая и удобная кровать. И я очень крепко сплю.

Ошеломлённые мужчины молчали до тех пор, пока не стихли шаги Марко. А потом… они смеялись долго, выпуская на волю страхи, разбитые мечты, взаимные обиды. В душе каждого из них расцветала надежда на лучшее.

POV Марко.

Вокруг меня хаос! Кажется, что в этом мелькании лиц, во всплесках эмоций, в переливах цветов и тканей нет ничего упорядоченного, но это только на первый взгляд. Каждая из моделей знает своё место, каждый из ассистентов в курсе своей работы, каждый визажист и стилист занят делом. Это весьма и весьма упорядоченный творческий хаос. За эти три дня Джузеппе как столетний вампир выпил из меня всю кровь, а его постановщик шоу только тем и занимался, что гонял меня в хвост и гриву. Поначалу было тяжело, особенно перестроиться психологически. Уже к концу первого дня моё тело вспомнило старые уроки, а в голове выстроился чёткий план действий. Что ни говори, а с Джузеппе работали профи. У меня было три выхода. Два в середине и один в финале. Точнее, самый главный выход. Тот, о котором мечтают многие начинающие модели. Финальный!

Думал, мне начнут по мелкому пакостить, ведь я появился ниоткуда и отхватил самый лакомый кусок. Но всё было спокойно. Во-первых, наверное, не рискнули, видя слишком хорошее ко мне отношение известного и популярного модельера. Во-вторых, многие просто опасались, толком не зная, кто же я такой. А в-третьих, как, оказалось, сыграла роль выставка Чезаре. Для многих в Милане я теперь новая муза известного фотографа, о которой, опять же, никто и ничего не знает. Я ‒ загадка, а это всегда волнующе. Мне кажется, что именно на это и сделал ставку хитрый маленький Джузеппе Сальдивари.

Сегодня утром отец преподнёс мне две хорошие новости, видимо, чтобы поднять мой моральный дух. Это каким же перепуганным я выглядел утром? Новости были безумно приятными. У меня есть собственный дом в Милане и огромный счёт в банке. Состояние мамы отец за эти годы приумножил раза в три, и оно полностью принадлежало мне. Несмотря на все его злые слова в прошлом, я сразу же поверил, когда он признался, что отдал бы мне эти деньги и дом в любом случае. Ему было интересно наблюдать: сломаюсь или выстою в нашем противостоянии. Приятно понимать, что я смог всё же удивить своего упрямого родителя. И отцу нравилось, как я поступал и к чему стремился. Правда, он очень хорошо это скрывал.