Ника Иванова - Карты, деньги, два «ствола» [СИ]

Месяц назад Гарик пригласил меня в один клуб, в котором, как ни странно, я ещё ни разу не был. Довольно экзотическое заведение под названием «Годзилла». Интерьер меня впечатлил. Мужской такой, брутальный. Качественная музыка, хорошая кухня, уютная обстановка. Мне понравилось. В течение месяца мы побывали там несколько раз, и в один из визитов Гарик нашептал мне на ухо, что в клубе можно сыграть в покер с настоящим мастером. Он не знал, насколько я увлекаюсь этой игрой. Просто мы с ним несколько раз на пару сыграли в интернет-покер с переменным успехом. Гарик заметил тогда мой интерес и некоторое умение. Недолго думая согласился, как раз на карте оставалась обычная моя сумма, которую я позволяю себе тратить на игру. Значит, если человек действительно профи, больше чем есть я не проиграю. Да и сам давно не новичок, опыт солидный имеется.

Мужчина представился Эдуардом Петровичем, но попросил называть его просто Эдиком. Он был лет на восемь-десять старше нас с Гариком. С картами он обращался действительно профессионально. Так виртуозно раскладывать лично я не умею. Прямо как фокусник. Гарик присел с нами, но вскоре соскочил, проигравшись. Всё остальное время он просто наблюдал, иногда притаскивал коктейли и закуски, чтобы мы не отвлекались. Игра шла хорошо. Ставки повышались постепенно. С Эдиком играть было интересно, но… Мои обычные компаньоны по игре были лучше, намного лучше. Они умели держать лицо, отлично блефовали, а Эдик пытался всё это делать, но его эмоции иногда проявлялись на лице, в глазах, в некоторых жестах. Мне удавалось его читать. Чем дольше мы играли, тем больше он начинал злиться. Для профи это было весьма странное поведение. Моё чутьё заворочалось и я заявил, что собираюсь закругляться с игрой, тем более что ко мне шла карта. Эдик согласно кивнул, а Гарик вновь метнулся за коктейлем. И вот после последней выпивки со мной начало твориться что-то странное. Мысли в голове стали путаться, хотя мой организм довольно устойчив к алкоголю. Мне всегда было сложно сделать такое вроде бы простое дело, как от души напиться, благодаря чему я всегда всё помнил. А в этот раз Ромочка Гольдштейн проснулся дома с головной болью и полным провалом в памяти. Последнее, что помнил — это свои карты и почему-то злое выражение глаз Эдика. У меня на руках был стрит-флэш, и я мог сорвать довольно приличный банк. Я с трудом встал, добрёл до ванной, в аптечке нашёл таблетки. После водных процедур слегка полегчало, но только слегка, потому как вскоре приехал Гарик и мне стало ещё хуже, чем было, ведь я понял, насколько глубоко из-за собственной глупости влип в дерьмо. Мне сто раз говорили, чтобы никогда не садился за стол с непроверенными людьми.

Этот «друг», развалившись в моём кресле, показал мне две расписки, подписанные якобы мной. Ну да, подпись была похожа. В одной значилось, что я отдал под залог довольно большой суммы Гарику свою машину. Я удивился и подумал: «Рома, может, ты сошёл с ума, раз поставил на кон подарок папы, свою новенькую тачку?» Ещё не успев отойти от первой новости, меня тут же добили второй. Оказалось, что я и у Эдика успел взять в долг сумму, равную стоимости своей квартиры! К тому же именно свою уютную берлогу я в залог и отписал. Это был полный бред! Этого просто не могло быть! И тут я понял, что произошло. Меня банально кинули. И кто? Мой друг Гарик. Скорее всего, с Эдиком они были в сговоре. Этот чёртов профи проигрывал подчистую и, как только я собрался домой, мне подсунули коктейль, после которого меня вынесли бесчувственной тушкой. Был бы я в сознании, то хоть что-то бы помнил. Какую именно дрянь мне подсунули, я даже не догадываюсь, но только такой факт мог бы объяснить моё состояние и амнезию. Уверенность в том, что расписки не подписывал, была просто железобетонной. Я усмехнулся Гарику и потребовал отдать бумаги на графологическую экспертизу. Он нагло усмехнулся в ответ и сказал, что подпись там точно моя, а вот текст был добавлен после, так что «бабки» мне придётся отдать. С такими ребятами, как Эдик, мол, нельзя шутить. Этот… Гарик встал, потрепал меня по щеке и сказал:

— Знаешь, Золотко, — я скривился, услышав дурацкое прозвище, которое мне дали сокурсники, — Эдик запал на твою маленькую попку. Так что проценты сможешь отработать так, как ты любишь. Машинка твоя будет у меня в целости и сохранности. Давно о такой куколке мечтал, а вот квартирку мы продадим. Не переживай, родаки тебе новую купят. Только не играй больше со взрослыми дядями, Золотко.

Я не знал, что мне делать. Таких проблем у меня ещё никогда не было. Видимо, удача повернулась ко мне филеем. Склонив повинную голову, пошёл просить помощи у папы. Он орал так, как не орал даже когда я в пятнадцать лет признался, что гей. Тогда вмешалась бабуля, и шторм быстро утих, зато теперь я получил на всю катушку. Мой папа, после того как наорался всласть, потребовал координаты Гарика, клуба и Эдика. Всё, что знал сам, я выложил. Естественно, что информации было негусто. Я с пеной у рта доказывал папе, что не мог поставить те подписи, но тут предок напомнил мне, что есть у меня дурацкая привычка в задумчивости выписывать вензеля на листках бумаги, и Гарик вполне мог стащить парочку экземпляров подписи. И вот тогда до меня сразу же дошло, что тогда дело труба. Папа мне так и сказал прямым текстом. Меня на следующий же день с вещами отправили к бабуле в деревню. В ссылку, как декабриста, блин! Или скорее в бега. Подальше от разборок, в которых мне просто, ой, как хотелось самому поучаствовать. Только кто же мне даст? Хоть у меня и есть младший братишка, меня по-прежнему слишком сильно любят и лелеют. Да и с моим спокойным и уравновешенным папой лучше лишний раз не спорить, а то можно разбудить бурю, так что молча уехал, пообещав никому не звонить и не говорить, где я осел. О том, откуда родом моя мама, я знакомым и друзьям не рассказывал. А зачем оно им? Гарик же с моей семьёй был знаком шапочно, никаких подробностей из личной жизни я ему не рассказывал, даже детскими воспоминаниями не делился. Интуиция, что ли, намекала, а я прошляпил? Н-да…

— Спасибо, бабуля, всё было очень вкусно, — прихватив грязные тарелки со стола, застеленного красивой скатертью в цветочек, поцеловал я родного человека в щёчку. Бабуля расцвела улыбкой. — Тебе с чем-нибудь помочь?

— Не нужно. Огород уже мне помогли убрать, разве что яблоки в саду можешь в корзину собрать. Я варенье потом сварю. Корзинка на террасе стоит.

— А кто помог-то — удивился я.

— Кто и всегда, — глянула на меня бабуля, заставив покраснеть. Уж точно не наша городская семейка. В последнее время мы тут редкие гости. — Вит парней прислал. Они всем пенсионерам помогают.

— Вит?

— Один из моих бывших учеников. Он лет пять назад вернулся в деревню, хозяйство большое завёл, работу людям дал. Фермер, как сейчас говорят. Он вообще порядок здесь навёл. Даже мужики теперь больше работают, чем пьют. Строго у него. Большой дом на другом берегу речки его, как раз из твоего окна отлично видно.