Бриттани Черри - Волны, в которых мы утонули

– Мэгги Мэй, – прошептал Брукс надтреснутым голосом. – Как ты это сделала? Как ты умудрилась разбить мне сердце и все исправить, всего лишь поцеловав меня?

Я тоже это чувствовала. Всякий раз, когда наши губы соприкасались, поцелуи одновременно ранили и исцеляли. Мы были одновременно бурей и лучами солнца. Что мы сотворили друг с другом? Как это произошло? И как мы будем прощаться навсегда?

Он дотронулся до якоря, который я не снимала уже много лет, а потом отпустил меня и отступил назад.

– Я не могу остаться… я должен уехать. Я должен опустить тебя.

Несколько секунд спустя он ушел из моей спальни и из моей жизни.

Когда он ушел, Шерил подошла и села рядом со мной на кровать.

– Зачем ты это сделала, Мэгги? Зачем отпустила его?

Я положила голову сестре на плечо. Я не знала, что ей ответить. Мне не нравилось, что я позволила ему уйти, но он должен был идти за своей мечтой без меня. Когда ты любишь кого-то, ты позволяешь любимому улететь, даже если сам ты не сядешь на этот рейс.

– Это нечестно, – сказала она. – Вы так друг на друга смотрите… когда-нибудь я тоже так хочу.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но ничего не вышло. Я небрежно улыбнулась Шерил. Она нахмурилась.

– Я поняла, какой активисткой я хочу быть, – сказала сестра, взяв меня за руку. – Я хочу бороться за тебя: за таких же людей, как ты. Я хочу бороться за тех, у кого нет голоса, но они кричат, чтобы их услышали.

Кельвину и ребятам предложили остаться в Лос-Анджелесе еще на несколько дней. Им предложили контракт с лейблом Rave Records, и я почти чувствовала их волнение с самого западного побережья.

Брукс позвонил мне, чтобы поделиться новостью.

– Я знаю, что мы не должны говорить… но… мы сделали это, Магнит, – он говорил так тихо. – Мы это сделали. Мы заключаем сделку. Через несколько недель это будет официально, мы подпишем контракт с Rave. И это сделала ты. Все это благодаря тебе.

По моим щекам катились слезы. Это просто невероятно. Я хотела этого больше всего на свете. Они заслужили это. Они заслужили то, что произошло.

– Я люблю тебя, Мэгги, – прошептал он и повесил трубку.

Больше он мне не звонил. Кельвин связался с семьей и сказал, что продюсер хочет, чтобы они пошли в студию, пока составлялись контракты. Не успела я опомниться, как дни превратились в недели, а недели – в месяцы. Ритм их жизней стал таким быстрым. А моя жизнь не двигалась с места. В сентябре группу пригласили выступить на разогреве на мировом турне у The Present Yesterdays.

В мгновение ока их жизнь полностью изменилась.

Я изо всех сил старалась не скучать по нему. Я читала книги, принимала ванну и слушала оставленный им айпод. И я играла на его гитаре. Оказалось, что скучать по кому-то было тяжело. Просто тоска становилась тише. Ты учишься жить с щемящей в душе болью. Ты оплакивал мгновения, которые вы провели вместе, и иногда позволял себе чувствовать боль.

Сколько раз я смотрела на его номер на экране телефона. Сколько раз мне хотелось позвонить ему и спросить, как у него дела. Я говорила себе, что сделаю это только один раз, просто чтобы услышать его голос, но так и не набралась храбрости, чтобы сделать следующий шаг. В глубине души я знала, что если позвоню ему, то не смогу жить, и буду каждый день звонить ему, чтобы снова услышать его голос.

Большую часть времени я почти не выходила из своей комнаты. Я боялась столкнуться с мамой.

Они с папой становились совершенно чужими людьми прямо у меня на глазах. Всякий раз, когда они оказывались в одной комнате, один из них уходил. Раньше, когда папа уходил на работу, он целовал ее в лоб, но теперь эти поцелуи были всего лишь воспоминанием.

Времена года сменяли друг друга, и всякий раз, когда группа возвращалась в город, Брукса нигде не было. Я решила, что, возможно, он решил двигаться дальше. Возможно, наша любовь была для него всего лишь ступенью, которую нужно было преодолеть.

– Вот она! – крикнула мама однажды вечером, бегая по всему дому. – Вот она!

Все вышли из своих комнат, и впервые за несколько месяцев моя семья была единым целым. Мы все собрались в столовой и слушали, как по радио транслируют первую песню The Crooks. У меня в груди все сжалось, и я стиснула подвеску в форме якоря, с которой никогда не расставалась. Я слушала слова, которые знала наизусть. Это наша песня…

Она лежит на моей груди, и слезы текут по ее щекам.

Она чувствует себя такой слабой, а волны уносят с собой.

Она верит, что однажды перестанет навсегда тонуть.

Ее сердце ждет, когда душу покинет немая боль.

Я буду твоим якорем.

Твоей поддержкой в ночной темноте,

Я буду твоей опорой

во время одиноких приливов и тянущей пустоте.

Я буду крепко держать тебя, стану светом твоим, прочту о тебе молитву.

Я буду твоим якорем,

Вместе мы переживем эту битву.

Эти слова были словно поцелуем, которого я так жаждала. Словно он обещал ко мне вернуться. Все в столовой начали аплодировать и обниматься – мы так давно этого не делали. Когда мамины руки обхватили папино тело, он прижал ее к себе. Клянусь, я тоже это видела – место, где когда-то жила их любовь. Когда они отстранились, любовь тут же исчезла. Но все же я ее видела, а это значит, что они все еще что-то чувствуют друг к другу.

Я позволила себе расплакаться из-за отъезда Брукса только в тот вечер, когда мне прислали посылку.

В ней была книга.

«Воды слонам!» Сары Груэн.

Внутри книги были желтые, исписанные им закладки, которыми были отмечены лучшие части книги. В конце романа была записка, которую я читала и перечитывала каждый день в течение следующих лет. Записка была доказательством того, что я не смогу полюбить никого другого.

От: Брукса Тайлера Гриффина

22 октября 2018 года

Мэгги Мэй,

Прошло два года с тех пор, как я в последний раз видел твое лицо. Двадцать четыре месяца я скучал по тебе, мечтал о тебе и хотел, чтобы ты была рядом. Все напоминает мне о тебе, и всякий раз, когда я возвращаюсь в город, я остаюсь в доме моего брата, не в силах встретиться с тобой. Если я увижу тебя снова, то не смогу уехать. Я просто это знаю. Моя жизнь летит так быстро. Иногда я сомневаюсь, что могу за ней угнаться. Иногда я хочу все бросить и вернуться домой – к тебе. В такие дни я вспоминаю, как ты оттолкнула меня. Ты этого хотела, и я должен с уважением относиться к твоим желаниям. За много лет до того, как я узнал, что значит любить тебя, я лежал в твоей спальне, держал тебя за руку и дал тебе обещание. Я подарил тебе подвеску в форме якоря и пообещал, что буду твоим другом, несмотря ни на что. Я думал, долго думал, как я могу сдержать обещание и уважать при этом твое пространство. Это лучший способ, который пришел мне в голову. Я буду продолжать посылать тебе книги с моими мыслями; надеюсь, что так ты не забудешь, что ты никогда не будешь одинока. Если когда-нибудь ты почувствуешь себя одинокой, прочитай заметки в книгах.