Анастасия Медведева - Неудачница: перезагрузка

"За что это всё ему?!" — про себя думала Лина, пока на парковку к клубу подъезжал тонированный внедорожник с весьма симпатичным, но слишком самовлюбленным представителем "элиты" их города, за рулём.

— Забирайся, — опустив стекло, кивнул темноволосый мужчина Лине, — Твою машину мои люди подвезут к утру.

— А сейчас это нельзя было сделать? — капризно поинтересовалась Лина, переходя из одного салона в другой.

— Сегодня выходной день. Я не стану доставать своих подчиненных из постели глубокой ночью, только чтобы перевезти твою машину, — спокойно отозвался темноволосый.

— Именно поэтому я до сих пор с тобой не встречаюсь, — вслух заметила Лина.

— Что? — машина тронулась с места, а мужчина вопросительно посмотрел на девушку.

— Всё или ничего, Серёжа. Всё или ничего, — пробормотала фея, устраивая свою голову на спинке удобного кожаного сидения.

Ночью Лина никак не могла отделаться от ощущения, что она что-то упускает — что-то очень важное. Потому, проснувшись утром, она была измотана настолько, что решила вообще не выходить из дома и по возможности спать… спать весь день… Но сон всё не шёл, и фее пришлось придумать себе кучу самых дурацких дел: она даже сама перемыла полы во всём доме, впервые за долгое время проигнорировав наличие умного пылесоса, потом наготовила кучу самых разнообразных вкусных блюд, и даже развесила по двухъярусной квартире гирлянды, которые придали футуристическому дизайну помещения какую-то странную… потерянность, — погрузив в "безвременье"… И теперь апартаменты феи полностью соответствовали внутреннему состоянию хозяйки.

Она медленно бродила по почти пустому пространству своей квартиры с кружкой горячего чая с имбирём и лимоном, осматривая стены, украшенные разноцветными огоньками; со стороны это выглядело так, словно девушка пыталась понять, как она здесь оказалась? И почему её дом выглядит именно… так? Почему, даже украшенный гирляндами, он создавал ощущение, что здесь…

Пусто. Холодно. Одиноко.

Лина остановилась и почувствовала желание позвонить ей.

Это было довольно странно, но в такие моменты всегда и во всём уверенная фея хотела услышать именно её голос — хотя, по сути, они даже не были подругами. За пару месяцев знакомства она звонила ей несколько раз и никогда не говорила о том, что её не самом деле беспокоит. Лина умела общаться легко и находить сотню самых разных тем, не касающихся её одиночества, и просто слушала её голос — спокойный, успокаивающий, приятный.

Мила понятия не имела, что всё это время была источником психотерапии для своей феи — она была искренне уверена в обратном: в том, что именно фея спасает её, а не наоборот…

до гостиной, Лина взяла телефон и набрала её номер, но тот оказался отключенным.

Тогда девушка подошла к окну, прислонилась к стене и набрала другой номер. Несколько гудков и мягкое:

— Да?

— Она у тебя? — негромко спросила Лина, глядя на заснеженную улицу за стеклом.

Сегодня выпало много снега…

Слишком много снега…

— Да, — пришёл такой же мягкий ответ…

Четырнадцатью часами ранее…

Глеб отшвырнул от себя телефон и откинулся на спинку кресла. В его рабочем кабинете всегда был порядок, и теперь валяющийся на ковре, чудом уцелевший, смартфон разрушал идеальный вид помещения — словно насмехаясь над педантизмом хозяина и откровенно мозоля тому глаз. Да, педантичным Глеб был во всём. Он любил порядок и всей душой ненавидел хаос… потому, последние недели в компании буквально уничтожали всё его хваленое натренированное терпение.

Бондарёв знал, что со сменой власти придет и беспорядок, но искренне надеялся, что, благодаря слаженной работе всех механизмов, этот беспорядок будет кратковременным.

Он ошибался.

Мужчина всегда считал, что беспорядок, как вирус — заражает и поражает всё вокруг, но даже представить не мог, что этот недуг доберётся и до его головы.

Он был растерян.

Да, этот високосный год под свой конец грозился добить всех…

Мужчина встал на ноги и вышел из кабинета. Разговор с Линой не добавил ему хорошего настроения, а её слова о том, что он хочет сломатьМилу…

— Да что она знает? — процедил Глеб и резко открыл дверцы холодильника.

Приготовленная Ею еда всё ещё стояла на столе, но почему-то он не хотел её трогать: словно всё ещё ждал, что Она вернётся, сядет на стул, возьмёт в руки вилку и начнёт так мило и нелепо ковыряться в еде — как она всегда это делала, когда её милую головку наполняли самые разные невысказанные и противоречивые мысли. Он успел изучить все её привычки. Как она убирает за ухо прядь волос, когда готовится задать вопрос. Как постукивает ногтем среднего пальца правой руки по подушечке большого, когда нервничает и не знает, что сказать. Как она опускает взгляд, когда абсолютно не согласна с какими-то его словами. Как вздыхает, когда он прикусывает кожу на её груди…

— Дебил! — Глеб захлопнул холодильник, закрыл лицо руками и медленно выдохнул.

Только этого ему не хватало — воспоминаний о Той ночи. Точнее — о тех минутах, что они провели вместе, потому что Она мгновенно исчезла, стоило ему ненадолго отлучиться в душ, где он пытался привести лихорадочно скачущие в голове мысли в порядок. В тот момент он понял, что допустил ошибку. Он воспользовался ей. Но он не мог не воспользоваться… Она слишком долго занимала все его мысли, и в тот момент, когда она оказалась рядом с ним, такая близкая и одновременно такая далёкая, пьяная, но так трезво мыслящая, совсем не яркая, но при этом — такая притягательна… он не сдержался. Не смог сдержаться. Глеб до сих пор не мог понять, чем она привлекла его: в ней не было ничего особенного, кроме временами колкого языка (в основном, когда девушка выпивала) и невероятно обаятельной улыбки, когда она думала о чём-то хорошем. Как же редко это происходило…

Она никогда не смотрела на него с любовью. Она никогда не смотрела на него даже с желанием. И это его злило. Абсолютно все всегда хотели, чтобы он обратил на них своё внимание, но не она! Внимание Бондарёва её либо раздражало, либо пугало — в зависимости от обстоятельств. И только в Тот раз, когда она лежала под ним и издавала те соблазнительные, кружащие голову, стоны, он видел в её глазах… удовольствие. Не любовь, не желание, нет — лишь удовольствие от процесса. И это чертово удовольствие в её глазах уносило его самооценку куда-то в космос. Он смог ей понравиться. Он смог её удовлетворить. Как же больно ему было, когда на следующий день она выглядела так, словно ничего не изменилось…

Глупость — она сказала, что то, что произошло между ними, это была глупость. А потом назвала его умелым любовником и посмотрела на него так, словно… словно неожиданно оказалась с ним одного роста. Глеб не мог забыть этот взгляд. Он увидел в нём опасность для себя. Всё то время, пока Мила работала на него и беспрекословно подчинялась каждому его слову, при этом абсолютно игнорируя его, как мужчину, он чувствовал свою власть над ней и одновременно жгучее желание подчинить последнее, что не подчинялось ему: её чувства. Но Бондарев и сам не заметил, как начал испытывать нечто, что совсем не вписывалось в его планы. Почему он решил нарушить собственные правила и начать роман со своей помощницей? Да ещё и с той, что совсем его не желала? Он не мог ответить на этот вопрос. У него не было нужды в женском внимании, как не было особого желания начинать то, что закончится слишком быстро… Но Мила смогла пробиться под его броню и из-под жажды мести, задетой гордости и больного самолюбия, достала простого мужчину, который хотел внимания, заботы, тепла… и любви. Да, Глеб и сам не сознавался себе в том, что хотел любить. И хотел быть любимым. Он слишком боялся снова обжечься, а потому старался заглушить в себе все глупые и наивные порывы "найти счастье".