Ульяна Гринь - Профессионально беременна

— Теперь Ева? А где Милена?

— Мы расстались, — он совсем незаметно напрягся, и я понимала почему. Кто эта Даша? Может, еще одна бывшая? Он их коллекционирует, что ли? Нет. Скорее всего, сестра. Или кузина какая-нибудь. Та еще штучка, если судить по поведению. И шампанское до обеда… Ладно, это не мое дело. Я вообще буду помалкивать, если ко мне не обратятся. Сначала надо разобраться в родственных связях и в клановости этой семьи.

— О, как жалко! Мы почти подружились с твоей предыдущей пассией. Я устала привыкать к новым именам.

Как недвусмысленно мне указали на мое место! Да, это сестра. Если не мачеха.

— Дашуня, никто тебя не заставляет привыкать, — фыркнул Данила. — Ты уже видела мою новую картину?

— Посыльный что-то приносил, я расписалась в доставке, но не открывала.

Она пожала плечами, теперь удостоив меня любопытным оценивающим взглядом. Такие женщины всегда смотрят оценивающе: на мужчин как на потенциальных любовников, на женщин как на потенциальных соперниц. Холодный взгляд голубых глаз не упустил ничего: ни моей нейтральной улыбки, ни платья «почти от Прада», ни марку сумочки и туфель, ни моей руки на локте Данилы. Я уверена даже, что Даша знала — мы уже переспали. И да, я ошиблась. Она старше Данилы. Просто отлично ухожена, но мелкие морщинки выдают возраст.

Закончив оценку моей личности, женщина отпила глоток шампанского и спросила:

— Надеюсь, ты не собираешься повесить в гостиной Рембрандта?

— Папе бы понравилось, — рассмеялся Данила. — Но нет. Рембрандта я пока не решился купить. Где моя картина?

Даша указала бокалом куда-то вбок, и я заметила упакованную в крафтовую бумагу картину, прислоненную к перилам лестницы. Данила заметно оживился:

— Отлично! Будем вешать! Семен! Где Семен?

— Боже, не кричи так, у меня второй день голова раскалывается, — пробормотала Даша, картинно хватаясь за виски.

— Пить надо меньше, сестренка, — мстительно ответил Данила. — Где твой драгоценный альфонс?

— Прекрати его так называть!

— Кто меня звал?

Из боковой двери в гостиной появился парень примерно моего возраста — очень спортивного телосложения, блондин с классической модельной внешностью и ямочками на щеках, одетый в белый теннисный костюм. Увидев Данилу, Семен не обрадовался, а все его радостное настроение стухло за секунду. Даша, наоборот, аж расцвела и обняла парня:

— Милый, ты играл в теннис? Без меня?

— У тебя мигрень, заинька, — Семен нежно чмокнул женщину в висок, одновременно любопытно косясь на нас двоих. — Так зачем я вам понадобился?

— Надо картину повесить, — ответил Данила чуть ли не сквозь зубы.

Так, так… Как я и предполагала, семейные отношения оставляют желать лучшего. Впрочем, для моего дела это даже предпочтительней. В дружной и любящей семье труднее охотиться.

— Погоди-ка, — Семен прищурился, как будто позировал на обложку спортивного журнала. — Так а я и не знал, что меня здесь держат за прислугу! Дашутка, заинька моя, ты меня за прислугу держишь?

Он завладел ладошкой женщины и поцеловал ее, преданно заглядывая в глаза. Я чуть было не дала волю чувствам и не рассмеялась, глядя на этот спектакль. Ей-богу, в цирк ходить не надо! А этот Семен — мой брат по профессии, явно профессиональный жиголо. Что ж, поглядим, как он выкрутится.

Данила хмыкнул, а Даша потянулась к парню, потерлась носом о его нос и пропела:

— Что ты, милый! Данька пошутил просто! Данечка, ты же пошутил, да?

— Пошутил, — буркнул мой Беркут. — Семен, будь добр, если тебе не трудно переместить свой мускулистый зад до служебного дома, позови Аркадия, чтобы он повесил картину.

Ах как вежливо! До зубовного скрежета! Семен улыбнулся с видом победителя и встал:

— Раз ты просишь, Данила, схожу.

Эх, «милый»! До победы тут еще далеко…

Когда Семен вышел, Даша неожиданно обратилась ко мне:

— А вы, Ева… Ева ведь, да? Вы с братом познакомились в клубе?

Дался им всем этот клуб! Данила там знакомится и цепляет всех баб подряд? И всех приводит в конюшню, в дом в Лисьем Носу, а потом сюда, на хренвиллу, как назвала ее Полина? Надо бы как-то выведать у него, как давно он расстался с этой Миленой. Если немного времени прошло, наверное, придется погодить с некачественным презервативом… Все же мужчин надо беречь от потрясений.

Но долой мысли, мой выход!

Я положила руку Даниле на плечо и приблизилась к нему, одновременно улыбаясь Даше самой обворожительной из моих улыбок:

— Нет, как ни странно! Мы познакомились на выставке.

— И картину я купил с подачи Евы, — Данила решительным жестом разорвал крафт, явив миру великолепную мазню художника Белинского. Даша подошла поближе, разглядывая, и восхитилась:

— Какая пре-елесть! Данечка, сколько стоит такой шедевр?

— Сущие копейки, сеструнь. Сущие копейки!

— Папе не понравится, — раздался голос сзади. Мы втроем резко обернулись. Девушка-подросток. На вид лет шестнадцать, черная помада, черный лак на ногтях, черная же юбочка и такого же цвета жилетка, а топик кружевной. На волосах — не поверите, тоже черных — несколько ярко-малиновых прядок. Гот. Еще одна сестра? А может… Дочка чья-то? Слишком взрослая для дочки…

— Эля, твой вид ему тоже не нравится, но он как-то тебя терпит дома, — сладким голоском протянула Даша.

— Не имеет права выгнать, — мрачно сказала Эля. — А это мазня. Папе не понравится.

— Ничего, неприятность эту мы переживем, — усмехнулся Данила. — Как думаешь, в простенке вот здесь будет смотреться?

Девушка пожала плечами:

— Вешайте куда хотите, мне абсолютно фиолетово.

Она смерила меня презрительным взглядом, развернулась и ушла на лестницу, засовывая наушники под пряди длинных волос.

Мда.

Очередное сокровище.

Впрочем, где-то я ее понимаю. У меня тоже был готический период, правда, в более юном возрасте. Я протестовала против родителей, учителей, государственного строя, косметики, которую исследовали на животных, и прочих важных и возмутительных вещей. Потом само прошло. А тут явно протест против семьи. А может, и мальчики чем-то заслужили…

— Это Эллина, наша младшая сестра, — сообщил Данила. — И она права.

— Папе не понравится картина? — усмехнулась я.

— Не понравится, — подтвердил Данила. Потом еще раз оглядел картину и фыркнул: — Но мы все равно ее повесим.

— Бунта-арь, — протянула я с ноткой издевки в голосе.

— Есть немного, — подмигнули мне. Даша дернула плечиком, допила шампанское и пошла к столику, где стояла в ведерке со льдом бутылка:

— Я не при делах, я с папой спорить не буду!

— Трусиха!

— Как скажешь, братик!

Даша плюхнулась на роскошный кожаный диван и закинула идеальные ноги на стол. Даже тапочки у нее были на каблуках… Настоящая женщина породы стерва. Мы бы с ней подружились, наверное. Хотя я уверена, что она жутко боится одиночества и не подпускает подруг к своему альфонсу.