Ульяна Гринь - Пари на секс

Как знала!

Он ворвался на кухню и бухнулся на одно колено, протянув ко мне пальцы с судорожно зажатой в них бархатной коробочкой. У меня вырвался нервный смешок, я прижала ладонь ко рту. И тут же отдёрнула её — как в дешёвой мелодраме, ещё только слёз счастья не хватало!

Кузя открыл щёлкнувшую коробочку и трепетным голосом спросил:

— Глинская, ты выйдешь за меня? Нет, не на работу, а замуж!

Вместо любой нормальной реакции, какая случилась бы у любой нормально девушки, я без слов потянула его за обе руки вверх, обняла, прижалась щекой к свитеру и закрыла глаза. Кузя, Кузя, что же ты делаешь со мной… Ты же первым пожалеешь об этом предложении!

— Я не понял, Глинская, это да? — обеспокоенно спросил он, запустив пальцы в мои волосы и почёсывая шею, как кошке.

Не выдержав, я рассмеялась:

— Да! Кузя, господи, да, да!

— Уф!

Он выдохнул и отвалился от меня, вытирая воображаемый пот со лба. Я снова хихикнула:

— Кольцо!

— Что?

— Кольцо надень!

— А, да, точно…

Кузя взял мою кисть, кольцо из холодного золота скользнуло на безымянный палец, камешки загадочно блеснули.

И только сейчас я поняла, что всё всерьёз.

Надо было ждать столько времени и пережить расставания с бывшими, чтобы почувствовать такую нежность, такой подъём сил, такой прилив энергии и желания обнять весь мир!

— Глинская, я не понял, мы на дачу едем или нет?

— Едем, — покладисто ответила я. Впрочем, в этот момент я бы согласилась даже на стриптиз на Дворцовой площади или убийство мэра из снайперской винтовки. Но Кузя не воспользовался обстоятельствами и мягко подтолкнул меня к двери:

— Иди собирай братьев. Шмоток много не бери, но возьми что-нибудь старое, не исключено, что маман припашет тебя на огороде!

— Как мило, в первый же день знакомства! — фыркнула я.

— Маман без условностей, ты же её видела.

— Это было десять лет назад, Кузя!

— Она не изменилась. Иди уже! Раньше сядем, раньше выйдем!

Мы сели, то есть, выехали из города почти в четыре часа дня. До Лисьего Носа через субботние пробки получилось почти час дороги с небольшим хвостиком. Покрутившись немного по посёлку, я остановилась перед аккуратным заборчиком.

— Тут? — спросила недоверчиво. Кузя утвердил и, выходя из машины, сказал:

— Сейчас гараж открою, загонишь машину. Высыпайте, горошки.

Димку с Денисом не надо было упрашивать. Они почуяли свободу, запах залива, деревенские просторы. Хотя Лисий Нос был уже почти в черте города, здесь всё ещё царила относительная тишина, прерываемая лишь шелестом ветра в кронах сосен и дальним прибоем. Где-то жарили шашлык. За оградой с другой стороны улицы залаяла собака — грозно так, глухо, серьёзно. Но замолчала, видя, что к ней никто не направляется. Я смотрела на дом за забором, морща лоб.

Интересно, Кузя получил его в наследство от дяди-олигарха? Или его мать вышла замуж за олигарха? Потому что домик, на первый взгляд не слишком примечательный, выдавал себя и свою цену кованым балкончиком и деревянной обшивкой, а также антенной кабельного. Да и забор не из штакетника…

Ворота дрогнули и с лёгким гулом поползли вверх, открывая просторный гараж. Внутри стояла, прикрытая чехлом, серебристая машина. По стенкам был развешан инструмент — чуть ли не в алфавитном порядке! Кузя встретил меня у внутренней двери и, ока ворота автоматически закрывались, взял за руку:

— Пошли, покажу тебе мои владения!

— Кузьмин, сколько ты зарабатываешь в месяц? — тихо спросила я.

— Э! Вот будет штамп в паспорте — тогда скажу, — вредным голосом протянул Кузя.

Два брата-акробата уже нашли прикрученную к дереву баскетбольную корзину и пытались забросить в неё мяч — строго по очереди, как профессионалы. Вот только попасть никак не удавалось.

— Не разбейте тут ничего, — предупредила их я, увлекаемая вглубь участка. Там шумела вода, и мне стало чуточку не по себе. Вроде бы взрослый человек, уверенный в себе, но ведь надо волноваться, знакомясь с мамой жениха, да? Вот я и волновалась.

Мама жениха, одетая в простенький спортивный костюм, поливала цветы на клумбе.

— Муся, мы приехали! — громогласно объявил Кузя. Мама обернулась и выключила воду:

— О, а я вас к вечеру ждала! Мог бы смску прислать, балбес!

— В одном мы уже согласны, Тамара Вадимовна, — рассмеялась я.

Я сразу вспомнила её. Мы виделись, когда жили в одном дворе. Мама Кузи была прирождённой активисткой — ей всегда было нужно больше всех. Она ругалась на дворников, когда те были пьяны, выбивала скамейки и урны для двора, собирала подписи для установки кодовых замков на подъездах… И это — работая и воспитывая детей! Вот уж у кого энергии было на троих!

— Юлечка! А я-то думала, кого Андрей везёт! Подожди-ка, у тебя двое мальчишек?

Она глянула на лужайку перед домом, где пыхтели пацаны, всё ещё не сделав ни одного кольца, но я со смехом запротестовала:

— Нет, это мои братья! Детей пока нет.

— Маленькие какие, — удивилась Тамара Вадимовна. — Ладно, что мы тут… Кушать хотите? Или поставить чайник?

— Чайник, — хором ответили мы с Кузей, и мама усмехнулась:

— Согласие — это важно в браке.

Потом мы пили чай — вкусный, чёрный, заваренный по всем правилам русской чайной церемонии, а мальчишки, чудом попавшие целый один раз в корзину баскетбольным мячом, уплетали блинчики с творогом, постанывая от восторга. Когда чай закончился, Кузя повёл меня осматривать участок, а Тамара Вадимовна припахала моих пацанов к самому древнему ремеслу на земле — собиранию хвороста и поздней клубники. Клубника, подозреваю, нравилась им больше, чем хворост.

Дом был небольшой, компактный, но добротный. Дерево и стекло, хорошие окна, двери. Участок Кузя обустроил, поделив его на зону отдыха и огород. Для себя и для мамы. В углу у забора притулилось маленькое строеньице с трубой на крыше и крохотными окошками. Указав на него, Кузя гордо представил нас:

— Баня — Глинская, Глинская — это баня.

— О как! Очень приятно, баня, — усмехнулась я.

— Глинская, ты когда-нибудь занималась любовью в бане?

— Это любопытство или предложение?

— Конечно, предложение, за кого ты меня принимаешь? — деланно оскорбился Кузя. — Сейчас начну топить, воду нагрею, а потом попарю тебя, Глинская, от души! Веники сам делал в начале лета, есть берёзовые, дубовые, липовые…

Я прижалась к нему, прикрыв глаза. Что-то нахлынуло, и я никак не могла понять — любовь ли, нежность, грусть или тревога

— Кузьмин…

— Аюшки?

— У нас же всё будет хорошо, да?

Он развернул меня лицом к себе, посмотрел в глаза, держа за плечи, спросил:

— Юль, ты чего? Ты передумала, что ли? Мне теперь кольцо придётся сдавать?

— Да ну тебя! — я даже слегка обиделась. — Можно просто серьёзно ответить на вопрос?