Ульяна Гринь - Это бизнес, детка!

— За понимание, — растерянно ответила я, выпила водку до дна и сунула в рот вкусный солёный чипс. Антуан последовал моему примеру и глухо выдохнул:

— Putain bordel de merde, это… Так крепко!

— Боишься упиться? — усмехнулась я, глядя, как подошедший официант ставит две тарелки с затейливыми корзинками из теста перед нами. — Ничего, у меня уже был опыт транспортировки твоего бесчувственного тела, я справлюсь.

— Я боюсь не этого, а того, что не смогу показать тебе ночью, как сильно я тебя люблю. Послушай, а как называется вот это? Это нарезанные овощи в… сметане?

— В майонезе. Между прочим, салат называется Оливье!

— Там есть оливки? Или оливковое масло?

Я смеялась. Как объяснить французу, почему салат называется французским именем, которое не имеет ни малейшего отношения к знаменитым «божьим деревьям»?

— Ты попробуй, это очень вкусно!

— Подожди, ты же не будешь меня так кормить каждый день? — Антуан с опаской ковырнул горошинки сверху салата. — Если я перееду к тебе…

— Антуан… Ты шутишь, и это слишком жестоко.

— Я не шучу, Альошка. Без тебя мне слишком плохо.

Я смотрела в его глаза и понимала, что пропадаю в них, что уже пропала навсегда, стоило только увидеть маркиза. Я простила его и себя. Позволила сердцу открыться навстречу первой любви…

_____________

* Bonjour. Mademoiselle Delarue? Je suis votre guide, Alexia (фр.) — Здравствуйте. Мадемуазель Деларю? Я ваш гид, Алексия.

** Compagnon (разг.), conjoint, concubin — попросту сожитель, партнёр по гражданскому браку. Во Франции это называется union libre или concubinage, свободный союз. Он абсолютно легален и предусматривает достаточно надёжный уровень юридической и финансовой защиты для обоих. Женский вариант — compagne, conjointe, concubine.

*** Laisse tomber (фр.) — оставь, в смысле, не имеет значения, не будем больше об этом. Дословно: пусть падает.

**** Costume-cravatte (фр. разг) — дресс-код, подразумевающий костюм и галстук. Википедия позиционирует его как Cocktail Attire — наряд для коктейля.

Продолжения не будет.

Совсем не будет.

Совсем-совсем.

Я проснулась от жарких объятий. Жарких, расслабленных, сонных… Мне казалось, что руки были везде, но это только со сна. Пальцы ласкали мой сосок, слегка покручивая его и пощипывая, ладонь лежала на животе, прижимая мою спину к горячему, голому торсу… А внутри, в самой секретной, скрытой глубине, как в пробку бутылки, ввинчивался в моё тело штопор моего мужчины. Его толчки будили всё сильнее, я чувствовала наслаждение и возбуждение, как и всегда, как раньше, как каждый раз, когда он брал меня… Всё острее… Всё слаще… Всё быстрее…

Не выдержав, я застонала:

— Антуан… Ещё немного…

Сосок сжался в его пальцах, ладонь сильнее надавила на живот, я вся превратилась в одну огромную живую эрогенную зону… Тронь он меня в любом месте, коснись руки или шеи — я взорвалась бы от невыносимого блаженства мгновенно, но мне хотелось прийти к финалу вместе с мужем, чтобы ощутить, как он пульсирует во мне, и сжимать его крепче, как добытый трофей…

И фейерверк случился, и скрипки запели, и стон Антуана показался мне самым сладостным звуком на земле… И руки его, охватившие моё тело, стали снова капканом для сердца и любви…

А потом я услышала ещё один звук, волновавший меня до глубины души. Простонала, но уже по другому поводу:

— О-о-о, Сонюшка… Ну почему так рано? Сегодня же суббота!

Антуан запечатлел на моём виске короткий поцелуй и откинулся на спину, давая возможность встать:

— У неё ещё нет понятия «выходной», поэтому вперёд, мамочка!

— Я принесу её тебе, так что изволь надеть трусы, маркиз де Панисс-Пасси! — мстительно ответила я, поднимаясь за пеньюаром.

— Вредная женщина, я ни за что на тебе не женюсь! — проворчал он, копаясь под одеялом в поисках белья.

— Поздно, mon amour! — я показала ему язык и вышла из спальни.

Сонюшку мы поселили в детской с рождения. Антуан настоял. Мол, так она быстрее станет самостоятельной. Я согласилась, хотя сердце разрывалось поначалу, а ноги уставали бегать туда-сюда. Но теперь я готова была признать, что муж был прав. Малышка просыпалась всегда раньше нас, играла немного в своей кроватке, а потом принималась тихонько хныкать, чтобы за ней пришли. Вот и сейчас она нетвёрдо встала на ножки, цепляясь за поручни кроватки, протянула ко мне пухлые ручонки и чётко сказала:

— Мамо!

— Здравствуй, мой маленький зайчонок! — растроганно ответила я, поднимая дочку на руки. — Ты выспалась? Пойдём мешать спать папе?

— Папа! — согласилась девочка и потянула меня за прядь волос. Я аккуратно вынула локон из цепких пальчиков:

— Нет, нет, так нельзя, mon coeur! Маме больно.

— Ай! — вскрикнула Сонюшка, лукаво глядя на меня.

— Да, маме ай!

Она чмокнула меня в щёку и крепко обняла за шею.

— Пойдём к папе, — я прижалась лицом к её волосикам и, вдохнув тёплый уютный запах ребёнка, понесла дочку в спальню.

Пока Антуан нянчился с Сонюшкой, я умылась, оделась и приготовила завтрак. Хлопья с шоколадным молоком для Леры, бутерброд с ветчиной и сыром для Родика, омлет для нас с Антуаном и мисочку каши для дочки.