Ава Рид - Безумно

Командировка займет больше времени. Ты купила себе косметику?

Я поплакала, а потом мне стало стыдно. Я больше не маленький ребенок. И постепенно я должна осознать, что не у всех есть идеальная семья. Иногда надежды нет. Иногда бывает слишком сложно и запутанно. И иногда приходится отстраниться, чтобы тебя не ранили люди, которых ты любишь.

Вот все. Я как бы сказала им «до свидания». Нет, скорее «прощайте». Я хотела бы, чтобы все было по-другому. Чтобы они вырастили меня другим человеком. Не красивее, умнее или веселее, а такой, которая может любить и принимать себя. Целиком.

Я несколько раз отчаянно моргаю, чтобы опять не заплакать. Я сглатываю комок в горле и не обращаю внимания на то, как сжимается живот. Так будет лучше. В конечном итоге это сделает меня счастливее.

Я расскажу Энди, но не сейчас. Почему-то пока я не могу.

После того как Носок помочился на каждую травинку по эту сторону озера Вашингтон, я возвращаюсь. Свежий воздух пошел мне на пользу. Шаг за шагом я чувствую себя лучше, дышу свободнее. Даже при том, что мои мысли продолжают вращаться вокруг моей семьи, прошлого и будущего. Вокруг Мэйсона. Он мне нравится. Я скучаю по нему. И боюсь. Свидание неизбежно. Я не собираюсь отговариваться или выкручиваться, но надеюсь, что это не сделает всю ситуацию лишь хуже и сложнее. Мэйс не понимает, что физическое влечение – это еще не все. В моем мире этого недостаточно.

Тогда Дрю не просто изменил мне с кем-то в моей машине на выпускном. Это было нечто гораздо большее. Я действительно испытывала к нему чувства. Я перешагнула через себя и показала ему, кто я. Его реакция была…

Я смеюсь. Сказать «отвращением» – значит ничего не сказать. Первая реакция обычно самая честная. Конечно, он изо всех сил старался преуменьшить ее, убеждая меня, что просто удивлен. Но после этого он больше не хотел спать со мной. Я думала, что он просто не хочет торопиться, что он воспитанный парень. Пока не увидела его на Эмбер в моем пикапе. Пока он не упрекнул меня в том, что у него теперь не стоит при виде меня. Любовь бывает драматична.

Для меня тогда все рухнуло.

Это был первый и единственный раз, когда у меня хватило смелости впустить в свой мир кого-либо, кроме Энди и ее семьи. В первый и единственный раз я попыталась показать кому-то, как я выгляжу на самом деле – настоящую себя.

И я больше никогда не совершу эту ошибку.

Даже с Мэйсом…

Ноги несут меня по каменной дорожке к входной двери. Мы с Носком заходим, поднимаемся на лифте, и я отпираю квартиру. Мы погуляли дольше, чем планировали, но было приятно.

– Он задирает лапу, даже если в туалет ему не надо. Собаки – странные ребята, – говорю я, гладя Носка и снимая его с поводка.

Телевизор выключен, Дилана больше нет на диване. Там только Купер, который смотрит на меня своим обычным мрачным взглядом, и Энди, которая встает на ноги, разминает пальцы и подходит ко мне.

Она смотрит через плечо на комнату Мэйсона и… Его дверь приоткрыта. В моем теле мгновенно словно прорвало канал адреналина, сердце бьется быстрее, губы приоткрываются, в животе появляется трепет. Мне становится неспокойно.

Он вернулся? С ним все в порядке? Надо ли пойти к нему? Эти вопросы гудят в моей голове, как пчелы, но я не выражаю их вслух.

– Почему ты так смотришь на меня? – спрашиваю я Энди, изо всех сил стараясь звучать бесстрастно.

– Мэйс вернулся из Вашингтона.

Я тяжело сглатываю.

– Ясно.

– Он на улице, где-то на озере, – добавляет Купер.

Его губы сжаты в тонкую полоску, и я слышу, что скрывается за этими словами: «Иди к нему» .

– Он положил сумку, переоделся и особо не разговаривал.

Я не должна идти к нему. Надо остаться здесь и приготовить что-нибудь поесть вместе с Энди или же просто поехать обратно в общежитие.

Я не должна снова идти к нему.

И все же…

Возможность наконец спустить каяк на воду приносит мне облегчение. И после необычно долгого перерыва снова сидеть в нем, находиться на воде и выполнять рутинные движения – все это позволяет мне вздохнуть с облегчением. Позволяет думать яснее, несмотря на боль в черепе и усталость, которые не исчезли после полета. А прошлой ночью я совсем не спал.

По прибытии я только бросил вещи в свою комнату, надел неопреновые штаны и какую-то футболку и пошел вниз. Я не хотел терять время, и сколько бы я ни смотрел на Энди, и особенно на Купа, как бы они ни хотели бы поговорить со мной, у меня не было сил на это.

Когда мне хочется именно грести, я могу арендовать спортивную гребную лодку в пункте проката лодок ниже по течению. В этом году я уже думал приобрести себе такую. Но обычно плавать на каяке нравится мне немного больше, даже если у них есть что-то общее. Однако сегодня я бы с удовольствием предпочел греблю, потому что там нужно использовать больше силы, и я могу натренироваться намного быстрее и лучше.

Но так как я хотел скорее начать и не мог больше терпеть, то выбор пал на каяк.

Главное – выбраться на улицу. Главное – спуститься на воду.

Здесь я не пленник своей жизни, здесь я свободен. Здесь я лечу. Жизнь, мир, все остальное становится таким далеким.

У меня всегда было ощущение, что я недотягиваю. До ожиданий окружающих или до своих собственных. Что я недостаточно сильный или умный. Недостаточно быстрый. Недостаточно хороший.

Для мира, для компании, для Эль и моих родителей. Раньше я старался всем угодить. Пытался адаптироваться и понять людей вокруг. Пока я не осознал, что не у всех добрые намерения и что не имеет смысла вечно их оправдывать. Ни Эль, которая прыгнула в постель Гриффина, ни ее родителей, которые хотели получить состояние Грина через свою дочь, ни маму, для которой я был неприятной случайностью и которая сбежала, ни папу, которого никогда не было рядом. Все они учили меня тому, в чем сами не преуспели: поддерживать других, не бросать друзей, не связываться с девушкой твоего приятеля и принимать решения, о которых не будешь жалеть. Помогать. Быть дружелюбным. Без скрытых мотивов. Они все этого не умеют. Так же, как без лишних слов предоставить кому-нибудь хорошие условия труда и медицинскую страховку, честно идти по жизни…

Я гребу еще более упорно и стискиваю зубы.

Я считал отца злодеем, а мир богатых видел лишь с одной стороны. Я знал, чего я не хочу, но не знал, чего хочу.

После посещения компании, в принципе, лучше не стало. Скорее, стало лишь запутаннее.

То, что я думал, кем считал отца до сих пор… Я сокрушенно качаю головой. Внезапно все изменилось. Все оказалось совсем по-другому, и я не знаю, смогу ли справиться с этим.