Александра Миронова - На исходе февраля

— Да, да, я знаю, ты сильная, — усмехнувшись, покачала головой Марина. — Это мне нужна твоя помощь. Кира пропала.

Зоя запнулась, отвела глаза, сделала небольшой шажок назад, и душу Марины затопила радость:

— Она у вас?

Вместо ответа Зоя кивнула.

Паша и Кира уже несколько часов сидели молча, одновременно уставившись в экран ноутбука, который Кира сегодня принесла другу, потратив на него все оставшиеся деньги.

Паша не удивился, увидев ее на пороге в пижаме, не высказал никаких эмоций, словно и не было ссоры, словно она его и не предавала, словно они расстались всего несколько часов назад, когда Кира решила буднично выбежать в магазин, чтобы купить им чипсов «под кино», а Паша остался ее ждать и выбирать интересный фильм.

Он был уверен, что она вернется. Точнее, нет, он убеждал себя в собственной уверенности, но в глубине души до дрожи боялся, что этого не произойдет. Зачем Кире несчастный инвалид? Она восходящая звезда спорта, у нее новые друзья, она будет ездить по всему миру, получит лучшую жизнь из всех возможных, а он? Он сможет лишь раз в месяц выбираться из своего дома глубокой ночью — на большее у мамы сил уже не хватает. Смерть бабушки, а особенно ее последние дни, совсем ее подкосили. И она просто физически не может тащить вниз тяжелую коляску, а затем, на руках, тяжелого Пашу.

— Не включишь? — робко поинтересовалась Кира, кивнув на ноутбук, который так и стоял на столе среди оберточной упаковки, выглядя нелепым и нежеланным.

Кира знала, что Паше очень нужен новый компьютер, почему же она не подарила его раньше? Почему бросилась покупать себе гаджеты, шмотки, ходить с друзьями по ресторанам, не думая, что единственному другу так нужна хорошая связь с внешним миром? Ответа у нее не было. Только лишь когда мама сказала, что у них больше ничего нет, она вначале распсиховалась и расстроилась, но затем вспомнила про Пашу и то, о чем сама думала в начале их знакомства. О том, что у нее есть в стократ больше по сравнению с ним. И о том, что она очень перед ним виновата. Идти просить прощения с пустыми руками было боязно, а его прощение было ей жизненно необходимо.

— Включу, но попозже, — неловко дернулся Паша. — Скажи, если бы твоя мама так не поступила, ты бы не пришла?

Кира задумалась, посмотрела в окно, не обнаружила там ничего интересного, затем уставилась на воротник Пашиной рубашки — теплой, байковой (друг все время мерз). Воротник был истерт почти до дыр.

Пришла бы она, если бы поднялась на вершину мира и встретила там модных гламурных людей, которые даже не догадываются о тех, кто всю жизнь сидит в своих башнях, вовсе не похожих на башню Рапунцель? Тех, кто носит одни и те же рубашки годами, пока они не превратятся в лохмотья, и кто отчаянно страдает от недостатка общения? Ответ был очевиден, но Кира смалодушничала:

— Не знаю, — выдавила она.

Сейчас он попросит ее уйти, и ее последняя надежда на настоящего друга, который может поддержать в самый сложный момент жизни, рухнет. Вместо ответа Паша толкнул рукой колесо коляски и, подъехав к столу, кивнул на компьютер:

— Можешь включить?

— Ты меня не выгоняешь? — искренне удивилась Кира.

— Даже не надейся, — криво усмехнулся Паша. — Чего мне тебя выгонять?

— Ну за то, что я так сказала, что не знаю, — растерялась Кира.

— Если бы ты сказала, что все равно дружила бы со мной, попивая шампанское после выигрыша Большого шлема, я бы тебе не поверил. А так на правду не обижаются. Надеюсь, что на мою ты тоже больше обижаться не будешь.

Кира с трудом поборола желание броситься Паше на шею и расцеловать его. Больше никогда она не сделает такой ошибки и никогда не откажется от единственного друга, способного сказать ей правду.

— Говори, что делать, — робко попросила она.

Под Пашиным руководством она подключила компьютер к сети и начала совершать непонятные ей священнодействия, добиваясь того, что было нужно другу, когда раздался звонок в дверь и она услышала голос мамы.

Кира дернулась, словно ее ударили хлыстом по лицу, и со злостью посмотрела на Пашу:

— Твоя мама меня выдала? — прошипела она.

— Дай мне руку, — потребовал Паша.

— Что? — не поняла Кира.

— Руку дай, — снова потребовал он, и Кира, поколебавшись одно мгновение, вложила в его искалеченную руку свою — жесткую от мозолей, оставленных ракеткой.

— Твоя мама все сделала правильно, — медленно, словно неразумному ребенку, раскапризничавшемуся и не желающему идти на контакт со взрослыми, твердо заявил Паша.

— Правильно? — Кира чуть не задохнулась от возмущения и попыталась вырвать руку, но парень держал ее на удивление крепко.

— Да, правильно. Она не дала тебе разрушить себя. Когда у вас не было денег, ты научилась самому главному — добиваться своих целей, работать и расти, несмотря ни на что. У тебя была мечта — стать первой, и ты к ней шла. А потом появились деньги и стали у тебя на пути. Они дали тебе все, и тебе больше не нужно становиться первой. И, знаешь, что? Ты потеряла себя и свою мечту.

— Я себя не теряла, — уже менее воинственно хмыкнула Кира, тщетно пытаясь переварить то, что ей говорил Павел. Его умение отстраниться и посмотреть на вещи с другой точки зрения всегда удивляло и восхищало ее.

— Да? И чего же ты хочешь от этой жизни? — снова криво улыбнулся друг, но Кира даже не заметила гримасы. Запальчиво она воскликнула:

— Я хотела путешествовать и искать себя!

— Вот! — Паша ослабил хватку, и Кира могла бы забрать руку из его искалеченной ладони, но не стала этого делать. Она как никогда сейчас остро нуждалась в тепле и человеческом участии.

— Что «вот»? — снова не поняла она и заглянула в глаза друга, силясь найти там ответ.

— Ты не знаешь, чего ты хочешь, — триумфально подытожил друг.

— Слушай, Паша, может, я, конечно, и дура в твоих глазах, но что бы ты делал на моем месте? — Не усидев на стуле, Кира вскочила и зачем-то рванула в другой угол комнаты, где стояла узкая кровать аскетического вида, по-армейски заправленная серым одеялом, единственным украшением которой служил потрепанный одноглазый медведь. Схватив медведя, Кира нервно затеребила его и обратилась словно к суду присяжных, призывая понять ее и войти в сложное положение:

— Если бы тебе вначале дали кучу денег и пообещали, что исполнят все твои желания? Ну, там, не знаю, чего ты хочешь — дом собственный купить, чтобы ты мог нормально на улицу выходить и гулять каждый день. К докторам повезти, чтобы могли чем-то тебе помочь, в универ крутой отдать, чтобы ты мог учиться. Не знаю, какие там у тебя еще желания? А как только ты бы настроился, что теперь у тебя все будет хорошо, у тебя бы все забрали. Как бы ты отреагировал?