Александра Миронова - На исходе февраля

— Проси что хочешь, но только я не пойму, что значит «напоследок»? Я никуда пока не собираюсь. — Глеб по-хозяйски снял легкий пиджак и небрежно кинул его на тяжелую медную вешалку. Символический жест, которым он пытался застолбить территорию и показать, что он здесь свой. И что эта женщина его, и что вообще он дома.

— Кира права, Глеб, это неправильно, — вздохнула Марина, снимая пиджак с вешалки и протягивая его Глебу.

— Мариш, ну ты чего? — Он резко привлек ее к себе и погладил по волосам. — Мы же современные люди…

— Вот именно, Глеб. — Марина вывернулась. — Поэтому то, что между нами произошло, вовсе не повод продолжать отношения.

Глеб застыл. От Марины он ожидал услышать что угодно, но только не это. Время, которое он провел в поисках ее дочери, дало ему возможность прислушаться к собственным чувствам. Врать не было смысла — он искал Киру не ради возможность вернуть наследство отца. Не ради того, чтобы охмурить Марину окончательно и что-то с этого поиметь. Даже не ради того, чтобы утереть нос Борису. Он искал ее, потому что Марина была ему небезразлична. Потому что он даже думать не хотел о том, что она будет страдать, если с ее дочерью что-то случиться. Потому что ему хотелось выглядеть в ее глазах героем, сворачивающим горы. Потому что он влюбился.

— А если я уйду от жены? — тихо спросил он.

Марина с недоумением уставилась на Глеба, а затем рассмеялась:

— Не надо, не обманывай ни себя, ни меня.

— Я не обманываю, Марина. Я серьезно — наши отношения с Ксюшей себя изжили.

— Да брось, Глеб, такие, как ты, никогда не уходят от Ксений к таким, как я, — грустно покачала головой Марина.

— Значит, я буду первым, — твердо заявил Глеб и сделал шаг по направлению к ней.

— Нет, не будешь. — Она сунула ему пиджак в руки. — Пожалуйста, тебе сейчас лучше уйти.

— А картины? — Глеб вцепился в последнюю возможность хоть немного задержаться.

— Потом заберешь.

— Ну, а одолжение? Ты хотела о чем-то попросить, — с отчаянием воскликнул он.

— Прежде чем ты заберешь картины, я хочу попросить тебя найти в интернете резюме одного очень хорошего человека и нанять его на работу, — немного подумав, попросила Марина.

— Все что скажешь!

— А одну из картин продать и заплатить первый взнос за новую квартиру в доме, который ты строишь. Только квартира эта должна быть на первом этаже.

— Что это за человек такой? — не понял Глеб, отчаянно цепляясь за последнюю возможность задержаться. — И почему квартира должна быть именно на первом?

— Я тебе потом объясню, а сейчас уходи. Мне правда нужно побыть одной. — Марина подняла на Глеба ясный спокойный взгляд, и тот понял — лучше не спорить.

Еще некоторое время она постояла, прислушиваясь к затихающим на лестнице шагам. Вяло попыталась подумать о том, что, наверное, надо было как-то помягче: поговорить, объяснить, а не требовать одолжений. Но Глеб ее действительно мало волновал сейчас — все мысли были о дочери и ее будущем. Убедившись в том, что он действительно ушел, Марина направилась к комнате дочери и тихонько поскреблась в дверь:

— Кируся, будешь чай с вареньем?

Дверь распахнулась моментально, словно Кира стояла под ней и ждала:

— Абрикосовое еще осталось?

— Найдем! — просияла Марина.

Утром ее разбудил звук хлопнувшей входной двери. Вскочив с постели, толком не проснувшись и не сообразив, что происходит, Марина чуть не упала, споткнувшись о стоящие возле кровати тапки, и хотела было закричать, позвав дочь, но ничего не вышло: сердце билось как сумасшедшее, а горло сдавило.

Она бросилась в комнату Киры, поскользнувшись и снова чуть не упав уже на пороге. Распахнула дверь, уже понимая, что комната пуста.

— Кира! — наконец-то смогла выдавить она, глубоко вдохнула и заорала изо всех сил: — Кира! Кира!

Огромная квартира отозвалась гулкой тишиной. Марина побежала в коридор, толкнула входную дверь — заперта. Чтобы хоть немного выиграть время и попытаться остановить дочь, Марина ринулась на кухню, распахнула окно, выходящее во двор, и изо всех сил закричала, наплевав на покой соседей:

— Кира! Кира! Стой!

Дочь была уже во дворе. Одетая в спортивный костюм и кроссовки, она начинала пробежку. Ошарашенная Марина повернулась, чтобы посмотреть на старинные часы, висящие на кухне — пять утра.

— Мама, все в порядке, — крикнула Кира и помахала ей рукой.

Спустя несколько мгновений дочь выбежала со двора.

Марина засмеялась. Вначале это был тихий смех, но уже вскоре он перешел в судорожный, мешавший дышать и вызывающий слезы на глазах хохот.

Марина попыталась закрыть рот руками, но вскоре поняла всю тщетность своей затеи. Опустившись на пол, она захохотала как безумная. Судорожно выплескивая всю горечь последних дней и впуская такое долгожданное счастье. Она так и уснула на полу, улыбаясь.

Борис был на школьном стадионе и, казалось, не удивился, увидев Киру. Та, в глубине души желавшая, чтобы он оказался на месте, и в то же время понимающая, что тренера там не будет, чуть не закричала от счастья при виде знакомой фигуры. Перешла на шаг.

Борис, уставившись на девочку в упор, приподнял брови:

— Чего стоим? Десять кругов для разогрева. Начинай, времени мало. — Он выразительно посмотрел на часы.

— Вы будете меня тренировать? — Кира все-таки решила удостовериться в том, что все происходящее не сон.

— Ну ты можешь, конечно, потренировать меня, но мне кажется, еще рановато, — пожал плечами Борис, а Кира счастливо улыбнулась, а затем снова сникла:

— Простите, — прошептала она.

Борис вместо ответа кивнул головой:

— Нечего прощать. Ну, так и будем стоять?

Киру не пришлось уговаривать. Она сорвалась с места и, отбежав от Бориса на безопасное расстояние, выкрикнула:

— Мама прогнала Глеба.

Борис, с трудом сдерживая улыбку, поинтересовался:

— Ты зачем мне это сейчас говоришь?

— Просто, чтоб вы знали, — донеслось уже с другого конца стадиона.

Борис с удовольствием наблюдал за подопечной и был уверен: эта девочка еще всех сумеет удивить.

Валя открыла после третьего звонка, и Марина замерла на пороге, держа в руках шикарный букет цветов и бутылку белого вина, не в силах вымолвить ни слова из тщательно отрепетированной речи, которую готовила два дня.

Валентина ничуть не изменилась. Все такая же теплая, румяная, возможно, чуть более раздобревшая. Волосы цвета апельсинового меда собраны в аккуратную улитку, на носу очки — работала. Возле ног крутятся два огромных кота, готовые в любой момент кинуться на защиту хозяйки. Единственный островок стабильности в мире бушующего хаоса, в который превратилась жизнь Марины.

— Можно я войду? — в конце концов тихо попросила она.