Стелла Грей - Галстук для моли (СИ)

– Потому что дела не закончились. – Я перехватил пакеты удобнее. – Идем к такси, Ульяна Михайловна. Хватит на сегодня твоих прихотей.

Не знаю, почему отказал ей. Время у нас и впрямь было, да и на море тянуло. Но упоминание Давида вызывало странную потребность говорить “нет”.

– Ну что ж, – она грустно вздохнула, – вы, как всегда, правы. В конце концов, купальники можно носить и в бассейн, когда в Москву вернемся. Я смогу ходить туда по выходным, и каждый поход будет как праздник – всегда в новом.

– Рыбкина, не дави на жалость, это не сработает, – процедил сквозь зубы, слушая ее бубнеж.

– Даже и не думала, – она снова вздохнула, печальнее прежнего. – Ой, Александр Сергеевич, подождите меня? Одну минуточку буквально! Вон там. Мне очень нужно отойти. Подождете?

Ответить я не успел: от помощницы даже тени не осталось.

Проследовав в указанном направлении, я поставил пакеты на скамью и набрал Регину. Дослушав отчет, прерванный во время примерки Ульяной купальников, дал несколько ценных указаний и велел звонить в случае нужды.

Прошло больше десяти минут, когда наконец появилась Рыбкина. Она выглядела растерянной.

– Представляете, я немного заблудилась, – с улыбкой выпалила помощница, протягивая мне небольшой холщовый мешочек, затянутый веревкой сверху. – И ведь отошла недалеко, а потерялась. Надо же… Это вам. Берите же, не стесняйтесь.

Я забрал подношение, покрутил его в руках, развязал и с опаской заглянул внутрь, ожидая чего угодно. А там лежали четки. Две пары. Одни в точности такие же, как были раньше. Вторые – железные гирьки с медальоном, надпись на котором была выгравирована непонятными иероглифами.

– Продавец сказал, там написано “для железного спокойствия”, – прокомментировала Ульяна, протягивая руку и проводя пальчиком по медальону. – Это иврит. Баловство, конечно, но… Это всего лишь сувенир. И, если вам не нравится…

– Спасибо, – только и ответил я, с огромным трудом сдерживая порыв улыбнуться в ответ. – Нравится.

Я перебрал несколько гирек пальцами. Округлые и гладкие, они приятно холодили подушечки металлом. Такие не раздавишь при всем желании…

– Вот и хорошо. – Рыбкина перестала нервно стискивать тонкие фаланги пальцев. – Тогда едем по делам?

– Сначала в отель. – Я убрал четки в мешочек, положил в один из пакетов с купальниками и, не сдержавшись, усмехнулся, озвучивая свои мысли: – Отвезем нажитое добро и пообедаем нормально. К тому же Макса нужно обрадовать резкой сменой образа жизни. Думаю, Рыбкина, ты сама в красках расскажешь ему, каким Давид видит главного героя своего сериала. Жаль, “железное терпение” купила только мне…

/Ульяна/

В голове играла милая незатейливая мелодия, и я пританцовывала, надевая новенький купальник и подпевая:

– Ту-ру-ту-ту… ту-ту-ру… – покрутилась перед зеркалом, встала на носочки, осмотрела себя снизу доверху, улыбнулась. – Тади-да-дам… да-ди-дам…

Накинув сверху сарафан, собрала волосы в конский хвост, подмигнула отражению и выскользнула из ванной.

– Я готова!

– Возьми пряник с полки, – отозвался Макс с балкона. Через секунду в комнату заглянула его хмурая физиономия: – Вот скажи, солнце, не стыдно вам? Нет бы составить компанию звезде, помочь, так сказать, добиться общей цели… Помнится, у нас неплохо получалось репетировать вместе.

– Ага, меня едва не уволили, – хмыкнув, заправила выбившуюся прядку за ухо. – Нет уж, сам-сам. А мне нужно начальнику настроение поднять!

– Вижу я, что ты там поднимаешь, – донеслось до меня от Старовойтова, снова ушедшего на балкон. – Развратная нынче молодежь.

Я так и стояла, улыбаясь во всю, когда дверь в соседнюю комнату распахнулась. И тут же забыла, куда собралась. Малкин вышел в шортах и футболке. Без привычного костюма он выглядел иначе. Исчезла строгость, словно с прежней одеждой он снял вечно хмурое настроение.

Высокий, широкоплечий, подтянутый Александр Сергеевич даже в шортах выглядел отлично. А потом он сделал очень подлую вещь, которая начисто вынесла мне мозги.

Он широко, искренне улыбнулся и, поправив сумку на плече, спросил:

– Ну так что, Рыбкина, ты готова? Идем?

Улыбка начальства подействовала на меня как лицезрение чуда на верующих-фанатиков. Словно из-за угла огрели дубиной, разом превращая в блаженную идиотку.

– А-а-а? Да-а-а.

Я на ватных ногах вышла из номера вслед за Малкиным, всеми силами воли стараясь выдернуть себя из “религиозного” экстаза. “Божество” топало впереди, не подозревая о моральных и, что уж скрывать, физических терзаниях “верующих” в моем лице.

Мы зашли в лифт и к зрительному экстазу от прекрасного добавился еще и осязательный. Замкнутое пространство, приятный парфюм…

Мама, наставь меня на путь истинный! На кошерных евреев, а не на вредных боссов, которые даже на море идут чисто ради того, чтобы Старовойтову насолить!

Из лифта я выходила, охваченная прискорбным осознанием того, что своим симпатиям и правда не прикажешь. И мне, о ужас, нравится вот этот вот вариант Александра Малкина. В шортах, футболке и с обаятельной улыбкой на загорелом лице.

Впрочем, кинув взгляд на мужчину, я убедилась, что улыбаться он перестал. На правильном лице царило до боли знакомое выражение снисходительного недоумения:

– Ульяна Михайловна, с вами все хорошо? – с притворной заботой осведомился зверь-начальник, чем разбудил во мне уже собственного зверя. Боевого хомячка.

Это животное зверски загрызло только-только проснувшееся женское восхищение и вернуло в голову здравый смысл, благодаря которому я смогла возвратить часть самообладания, провести Малкина к берегу и даже поддержать беседу на тему работы. Вообще, в деле взаимодействия с Александром Сергеевичем были две волшебные буквы “д”: дела и деньги. Раньше у меня получалось отвлечь его беседой о контрактах, актерах, заказчиках и прочей звездной ерундовине, о которой агент с охотой распространялся. Но сейчас, стоило вспомнить Давида и его фильм, как несколько расслабившийся Малкин вновь подобрался и стал бука-букой.

В итоге когда мы все же спустились к морю, то больше всего мне хотелось кинуть вещи и убежать в закат. Но не судьба и сразу по двум причинам. Заката нет – раз, и два – верная подчиненная в моей душе ждала отмашки от начальства!

А он все молчал! Шел, с любопытством оглядывал народ вокруг и редких купающихся. Сегодня было на удивление немноголюдно, потому морюшко манило с удвоенной силой.

– Вода теплая, – протянул Малкин спустя минут десять после того, как мы спустились на берег и медленно шли в линии прибоя.

Волны медленно набегали на наши ступни, утопающие в мокром песке, на несколько мгновений обнимали их белой пеной, а после вновь убегали вдаль под шелест песчинок.