Стелла Грей - Галстук для моли (СИ)

На последних словах голос Малкина стал ниже и злее.

– Так ведь… – я вскочила, растерянно хлопая ресницами, – вы же сами…

– Самуил Яковлевич едет в город, – недослушав меня, отмахнулся начальник. – И он любезно согласился захватить нас с собой. Макс прибудет позже, у них репетиции до ночи, а потом первые съемки.

– Сейчас? – Давид тоже поднялся, нахмурился.

– Сию минуту, – Александр Сергеевич поманил меня указательным пальцем. – У нас масса дел, Ульяна Михайловна. Прохлаждаться времени нет!

– Что ж, я провожу вас, – Давид снова предложил мне свой локоть.

– Самуил Яковлевич ждет за шатром. – Малкин бесцеремонно схватил меня за руку и повел прочь, бросив через плечо: – Провожать не нужно. Но я помню про ваше приглашение. К восьми будем на месте.

– Всего хорошего, – только и успел сказать Фельдман.

Шатер остался позади, а я бежала за Малкиным, снова жарясь на солнце.

Начальник молчал, но пыхтел так, словно у него внезапно разыгралась одышка астматика. Сама я с расспросами, оправданиями и тем более обвинениями не приставала.

Остановились мы у машины типа джип. Из нее вышел мужчина в шляпе “а-ля Боярский”, в черном костюме и белой рубашке. Лицо его наполовину скрывалось за длинными усами и бородой, по вискам вились длинные кудрявыми локоны. На раввина похож.

– Вот и мы, – сказал начальник, подталкивая меня вперед. – Это моя помощница, Рыбкина Ульяна Михайловна.

– Шалом, – мне подарили снисходительный кивок головы.

– И вам добрый день, – улыбнулась я, с интересом рассматривая нового знакомого.

– Самуил Яковлевич, – представился мужчина и вдруг громко ехидно хмыкнул: – Весьма рад знакомству. Знаете, вы удивительно похожи на мою жену Соню. В молодости, разумеется, а не теперь…

– Польщена, – неуверенно ответила я, понятия не имея, что там за жена.

– Да-а, – протянул Самуил Яковлевич, – даже и забыл, что и она была некогда такой стройной газелью.

Я покосилась на Малкина, тот вытащил из кармана белый платок и демонстративно вытер пот со лба.

– Жарит здесь не по-детски, – пробормотал шеф словно бы самому себе.

– Так поехали скорее, – спохватился мужчина и распахнул передо мной заднюю дверь: – Прошу вас, Ульяна Михайловна. Сейчас включим кондиционер, и вы снова поймете, насколько прекрасна жизнь.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, забираясь на мягкие удобные сиденья. В салоне автомобиля пахло апельсином, тонированные окна плохо пропускали свет, и мне сразу стало уютно и хорошо.

Пока Малкин не расселся рядом, буравя меня таким взглядом, словно я пропила общее наследство. Хлопнула передняя дверь, скрипнуло сиденье, завелся мотор. Самуил Яковлевич снова ухмыльнулся мне, теперь уже в зеркало заднего вида, проговорив удивленно:

– Ну надо же, какое сходство. Нарочно не придумаешь. А нет ли у вас родственников в Израиле?

– Насколько мне известно, нет, – ответила, пожимая плечами и глядя в окно. Там, чуть поодаль у одного из автобусов, стоял Давид Фельдман и внимательно наблюдал за нашим автомобилем.

– И этому делать нечего, – едва слышно прокомментировал увиденное вездесущий Малкин. – Нет бы за работой бригады следить…

– А как вы познакомились со своей женой? – внезапно спросила я, уставившись на нашего водителя и прерывая бурчание начальника.

– С Соней? – хмыкнул он. – Случайно. Никто не виноват.

Малкин засмеялся и попросил включить музыку, а я, не оценив тонкий еврейский юмор, решила больше не приставать к мужчине с расспросами и, откинув голову назад, прикрыла глаза, чувствуя, как холодит перегревшуюся кожу воздух из кондиционера.

/Малкин А.С./Рыбкина уснула, едва голова коснулась спинки сиденья, и я, заметив это, накрыл ее своим пиджаком. В машине было прохладно, еще не хватало, чтобы помощница схватила простуду. – Хорошая девушка, – донеслось с водительского сиденья. – И улыбка такая искренняя. Я сразу людей вижу. Я кивнул, следом нахмурился. – Мне не до ее улыбок. Вскинув голову, встретился взглядом с Самуилом Яковлевичем. Старик оглянулся и теперь ехидно кривил губы, словно видел что-то сильно его веселящее.

– Так надолго вы в Эйлате, Александр? – На неделю. А вы постоянно работаете с Фельдманом? – задал в свою очередь вопрос я. – Консультирую по историческим вопросам. – Я слышал, вы прекрасный специалист, – я честно признал его заслуги. – Врут, – рассмеялся он. – Я просто хорошо обученный. Впрочем, мне про вас тоже рассказывали, Александр, – мы со стариком снова встретились взглядами, на этот раз в зеркале заднего вида. – И я склонен думать, что эти люди плохо вас знали. – Почему же? Если речь шла о моем плохом характере, то все правда, – не стал лукавить я. – О, нет. Вас называли непробиваемым холостяком. – И снова в точку, – хмыкнул я. – Вы так думаете? Я покачал головой и уточнил: – Однозначно. – Зря вы так. Поверьте-таки моему опыту, – пожал плечами старик. – Мне ли не знать. Я и сам когда-то был таким убежденным. А потом трах-бах – и жениться пришлось. Одна беда: детей нажить не вышло. Теперь удовлетворяюсь тем, что лезу не в свое дело и раздаю консультации. – За хорошие деньги раздаете, – вспомнил я сумму, которую мне называли ребята из съемочной бригады. – Для вас, Александр, бесплатно, заметьте. А то, что любопытничаю немного – так вы не обижайтесь и близко к сердцу не принимайте. Годы берут свое, и все чаще хочется лезть туда, куда не просили. Я промолчал. Покосившись на мирно спящую Рыбкину, поправил пиджак, подтянув выше и закрыв открытое плечо, после чего открыл ноутбук. – Поработаю немного, если вы не против. Нужно несколько писем подготовить для отправки. – Конечно-конечно, занимайтесь, молодой человек, не отвлекайтесь, – улыбнулся Самуил Яковлевич. – Музыка вам не помешает? – Нет. – Чудесно. Тогда я сделаю немного громче…

Всю оставшуюся дорогу я пытался сосредоточиться на работе, вот только в голову лезли совершенно не те мысли.

Например как та, почему я так сильно разозлился, едва увидел Ульяну с Давидом. Стоило мне оставить помощницу всего на пять минут, как вокруг нее тут же стал виться ушлый еврей. Еще и в шатер отвел. Руки ей лобызал…

Я так гневно стукнул по клавише “Enter”, что она мгновенно залипла и принялась ставить один за другим сотню абзацев. Пришлось побить клавишу еще раз и с не меньшей силой. Правда, в голове отчего-то была картина, как я выбиваю Фельдмана из жизни Ульяны.

Вот же бред какой.

Я повернул голову в сторону Рыбкиной и попытался здраво рассуждать.

Вот что в ней такого? Симпатичная? Возможно. Умная? Временами очень даже. Фигура опять же чудесная, а главное личность Уля непосредственная. Что на уме, то на языке. Причем очень остром языке.