Матильда Старр - Спор на босса

Потрогала пальцами впадинку между ключицами, немного спустилась… Еще, и еще…

Сердце колотилось все сильнее, низ живота наливался сладким колючим жаром. Под ладонью подрагивал напряженный мужской пресс… Я облизала губы и, обмирая от удовольствия, двинулась дальше… Пальцы нырнули под резинку плавок, жадно коснулись отвердевшей мужской плоти…

Он охнул, перехватив мою руку, потом вторую, завел их мне за голову и прижал к подушке, легко удерживая запястья одной рукой, второй же одним рывком задрал сорочку до подмышек. Я судорожно сглотнула, задыхаясь от острого, упоительного чувства беспомощности. Горячие пальцы заскользили по коже. Они пощипывали, поглаживали, кружили возле груди, приближаясь и отступая, надавливали на живот, подбирались к самому основанию бедер и замирали. Я извивалась, сходя с ума от невыносимо сладостной пытки, мечтая ее прекратить, мечтая, чтобы она никогда не прекращалась…

Большим пальцем он обвел сосок, набухший до боли, и сильно нажал на него. Словно раскаленная молния прошила все тело, ударила в низ живота, содрогнувшегося от умопомрачительно сладкого спазма. Горячая ладонь скользнула между ног, и я сжала коленки, всхлипнув от потрясающего удовольствия. Сильные пальцы задвигались, лаская жаркую влажную плоть.

Из горла рвались гортанные крики, тело пылало и плавилось. Желание стало почти нестерпимым, где-то внутри ворочался, рос, скручивался спиралью ненасытный тоскливый голод, первобытный, естественный и прекрасный, как сама жизнь. Прикосновения становились все жарче, бесстыднее, требовательнее. Его руки, казалось, были везде. И все равно было мало, мало, мало всего – и этих рук, и прикосновений, и пальцев…

Кожа истончилась, стала горячей, болезненно чувствительной, в животе вспыхивали и гасли искры. И простыни были тоже горячими, и воздух вокруг.

И, наконец, блаженная тяжесть мужского тела. И блеск чистого пота над грешным ртом, и искаженное страстью лицо, и потемневшие пьяные глаза, и волосы, прилипшие к влажному от испарины лбу…

Мир отступил, подернулся дымкой. Остались только я и он – тот самый, единственный, желанный мужчина. Мой!

Приподнявшись на руках, он начал раскачиваться, скользя напряженным возбужденным стволом вдоль припухших мокрых складочек. Я неистово извивалась под ним, тяжело дыша и цепляясь за его спину. Дергала бедрами в стремлении прижаться, захватить, почувствовать его внутри себя…

Он стиснул меня, жадно поцеловал в губы и яростно ворвался в мое лоно. Я закричала в голос, обезумев от острого, яркого удовольствия, наслаждение на грани нестерпимого, когда так хорошо, что хочется плакать. И больше не было его и меня, не было двух тел… Было одно на двоих тело, одно на двоих сердце, и по общим венам горячей лавой неслась одна на двоих кровь, сметая и сжигая все на своем пути. И в этой лаве захлебнулся пронзительный первобытный голод, взорвался мириадами звезд, выбрасывая в блаженную негу.

Когда мир перестал вращаться, я вяло подумала, что никогда в жизни не смогу больше шевелиться и говорить. И связно соображать.

И тут мой взгляд случайно упал на часы…

Я в ужасе слетела с кровати: без пятнадцати девять, а в девять мы с Алинкой встречаемся со свадебным распорядителем! В кафе, до которого еще предстоит добраться. Уже в одиннадцать нам нужно быть на примерке платья, а в три – выбирать торт. Да-да, кольцо мне уже вручили и, несмотря на моё сопротивление (какая свадьба, мы всего месяц знакомы), назначили дату. И до той даты осталось всего две недели. Ой, нет! Уже, считай, полторы. А помогать мне Алинка могла только в свои выходные. Как я ни пыталась уговорить дорогого жениха отпустить одного из своих секретарей мне на помощь – он был непреклонен. Уж не знаю, где там Алинка рассмотрела смягчение характера. По-моему, как был тираном, так и остался. Хорошо, что я у него уже не работаю!

Я рванула в ванную, наскоро умылась, подкрасилась и натянула джинсы с майкой. А когда вышла, тиран уже поджидал меня с чашечкой ароматного кофе. Всё-таки отлично, что он меня уволил. Мне куда больше нравится, когда он носит мне кофе, а не я ему.

– Ты уверена, что вам не нужна помощь? – спросил он, забирая у меня из рук опустевшую чашку.

Посторонний наблюдатель мог бы решить, что мой жених искренне желает поучаствовать в организации нашего масштабного торжества. Но я не была посторонним наблюдателем и знала, что ему этого категорически не хочется.

– Точно нет! – ответила я.

От меня не укрылся едва заметный вздох облегчения. Ну, что я говорила? Но благородный жест я оценила: поднялась на цыпочки и, увернувшись от невозможно притягательных губ, чмокнула в щеку. И тут же отпрыгнула. Видимо, недостаточно быстро. Потому что в глазах будущего мужа появилось нечто такое, что сразу стало ясно: если немедленно не исчезну, то окажусь не в кафе на встрече с распорядителем, а в постели. И надолго.

Я шустро попятилась, предостерегающе вскинув руки, и выскочила за дверь. Прыгнула в машину и, молясь всем дорожным богам о том, чтобы не было пробок, рванула в ресторан. Разумеется, самый роскошный.

В пробку я не попала.

А вот свадебный организатор – попал. И, похоже, выбраться из неё сможет только тогда, когда мы будем вовсю примерять платье, а то и тогда, когда будем пробовать торты. Не могу сказать, что я слишком расстроилась: за всеми этими хлопотами у нас с Алинкой давно уже не выдавалось свободной минутки, чтобы просто посидеть и поболтать. Мы перенесли встречу на другой день и заказали себе завтрак.

– Ну, что там у вас на работе?

– Всё по-старому, – сказала Алинка. – Сумасшедший дом и диктатура. Без Оксаны сумасшедшего дома в два раза больше.

– Новая ассистентка не справляется? Катя, кажется?

Алинка вздохнула.

– Катя… Кати уже неделя как нет. После неё была Аня.

– А сейчас? – спросила я сочувственно, во второй раз за это утро порадовавшись, что больше не имею к этому сумасшедшему дому никакого отношения.

– Сейчас у нас Валера.

– И как?

– Ну-у-у… – протянула Алинка. Щёки ее предательски порозовели. – Поживём-увидим.

– Та-ак… – прищурилась я. – Ты там ничего от меня не скрываешь?

Но она лишь повторила с нажимом:

– Поживём – увидим.

Я замолчала. Насколько я знаю Алинку, выпытывать что-то бесполезно. Созреет – сама расскажет.

– Кстати… – встрепенулась она. – Я тебе говорила, что Ангелина бросила нашего босса?

Внезапно…

– Как бросила? – удивлённо спросила я.

– А вот так. Заявила, что он бесперспективный.

– То-то в последнее время бесперспективный Александр никуда её не подвозил, – рассмеялась я. – Правда, я оставила в его машине пять или шесть тюбиков помады. Ну так, на всякий случай… А кому она заявила?