Мика Ртуть - Ты уволена! Целую, босс [СИ]

— Обращайся.

У мужчины зазвонил телефон, но он сбросил. Больше мы ни слова не произнесли. Я смотрела в окно, Адам о чем-то думал, иногда бросая на меня встревоженные взгляды и вздыхая.

— Гера меня убьет.

И правильно сделает!

— А босс замурует в цемент и сбросит в море. Ты серьезно хочешь подать заявление?

— Посоветуюсь со Стрельниковым, — бросила хмуро.

— Я выплачу компенсацию, Ольга. Это моя вина.

Я посоветуюсь с Германом, — как попутай повторила я.

Отель оказался миленьким и очень уютным.

— Не «Хилтон», но Гера его любит, — Адам распахнул передо мной двери.

Номер тоже оказался выше всех похвал! Две комнаты, большая ванная с джакузи, балкон и прекрасный вид на парк.

— Ужин заказать? — Адам протянул мне ключи.

— Нет, я в ванну и спать, — я потрогала щеку, мужчина болезненно скривился. — До которого часа шеф будет мыться?

— Думаю, ждать его не стоит. Ольга, прости!

— Ой, ну хватит уже! — я выпихнула Адама за дверь.

— Завтра я за вами заеду! — раздалось из коридора.

Вот завтра и поговорим!

Я окинула взглядом пакеты, чемодан, сумку Германа. Эй, что сумка шефа делает в моем номере? Ладно, потом разберемся.

Я набрала полную ванну, добавила ароматические шарики и с наслаждением забралась в горячую воду, запустив режим вибромассажа. Мммм… хорошо-то как!

Телефон молчал, как партизан на допросе, даже братец ни разу не позвонил, и противный Герман тоже… видно хорошо расслабляется в обществе массажисток… Гад! Но злиться на шефа было лень и я не стала. Пусть отдыхает, в конце концов я ему не жена, не невеста и не любовница!

Зараза!

Выбралась из ванной, высушила волосы, надела белоснежный банный халат и направилась в спальню. Ого, вот это кровать! Не кровать, а ложе! И матрас хороший, упругий, все как я люблю. Откинула покрывало и с удовольствием провела ладонью по простыне. И пахнет хорошо. Сиренью.

Щелкнул замок. Я торопливо затянула пояс халата и направилась в гостиную, если это горничная то…

— Герман Андреевич? Что вы здесь делаете?

— Это мой номер, Ужицкая, — сердитым голосом ответил Стрельников.

Он еще и злится! Можно подумать, я сама сюда заселилась! Ну, Адамчик, погоди!

— А мой тогда где?

Герман закрыл дверь, провернул ключ и медленно повернулся. Я посмотрела на него и нервно хихикнула. У шефа на правой скуле сиял кровоподтек, очень напоминающий мне собственный синяк.

— Тоже с Сашей познакомились?

Ой, похоже я что-то не то сказала. Стремительный шаг и теплая рука обхватила мой подбородок.

— Кто? — хрипло спросил Стрельников. Глаза его полыхали яростью. — Ольга, кто это сделал? Я убью его!

— Н-не надо, — язык стал заплетаться, потому что губы мужчины оказались непозволительно близко, да и сам он стоял слишком близко! И этот запах… Одеколон и чистое мужское тело. Голова кругом. — Это ревнивая поклонница Адама, мы с ней уже разоб…

— Ох, Ужицкая, ну почему с тобой постоянно что-то происходит? — он осторожно обхватил мое лицо ладонями. — Горе ты мое маленькое.

— Неправда, — пискнула я, зачаровано глядя в невозможно наглые и уверенные глаза. — Я не маленькая и я не горе.

— Это точно, ты мое большое счастье.

Он улыбнулся и склонился к моим губам, на мгновение замер, давая возможность отстраниться, но мне надоело убегать, надоело обманываться, надоело бояться остаться с разбитым сердцем. Сейчас я хочу этого мужчину, а дальше будь что будет! И я сама качнулась к нему навстречу.

— Ох, Ужицкая…

Едва его губы коснулись моих, как я поняла — не отпущу. Никому не отдам, мой и только мой! Я ответила на его поцелуй, сама вцепилась в лацканы его пиджака, притягивая Стрельникова к себе, сделала шаг назад…

И коварно подкравшаяся кровать сделала мне подсечку под колени, так что я, а поверх меня и Стрельников рухнули на нее. Надо было видеть его очумелые глаза! Такого он точно не ожидал. Хотя, судя по тому, как ловко и без малейшей заминки принялся стаскивать с меня халат — к своей удаче был готов. Во всех смыслах готов, что я и ощутила собственной кожей.

Он раздевал меня быстро и без малейшего пиетета, покрывая поцелуями каждый участок обнажившейся кожи. Жадно. Голодно. И от его жадности, от его властного напора у меня кружилась голова, пересыхали губы и хотелось тоже добраться до его тела — сейчас же, сию секунду! Требовательно потянув его за волосы, я скользнула ниже, развела колени и притянула его к себе, одновременно пытаясь расстегнуть ремень — изобретение дьявола, которое вместо того чтобы расстегнуться, лишь затянулось туже. Но Стрельников не позволил мне экспериментировать дальше. Что-то невнятно пробурчав о «горе мое, Ужицкая, ты смерти моей хочешь», он схватил меня за руки, сгреб оба запястья одной ладонью. Я только и успела удивиться величине его рук, о том что хватка у него железная, я и так знала. Правда, его железная хватка оказалась на редкость нежной. И поцелуй, которым он заглушил мое протестующее бурчание, тоже. Нежным и жадным, ох, я кажется сейчас сойду с ума, если он немедленно не…

— Да! — застонала я, ощутив наконец-то горячую мужскую плоть именно там, где нужно, и обхватила его ногами за поясницу.

Раздался треск ткани, но мне уже было все равно, что там пострадало, даже если мои трусики. Мне было слишком хорошо, чтобы думать. Мой мужчина вбивался в меня жестко и неистово, а я хотела еще и еще, подавалась ему навстречу, хваталась за его плечи и кричала… Боже, как я кричала! Впервые в жизни так сумасшедшее реагировала на мужчину…

— Что ты со мной творишь, девочка моя… — рвано прошептал он, переворачивая меня на живот и нажимая ладонью мне на поясницу.

Хотелось возразить, что я сама схожу с ума от его запаха, от его рук, губ, горячего сильного тела, но вместо этого я только выгнулась подставляясь ему — и тут же вскрикнула, таким жадным и глубоким было его первое движение во мне.

Он на мгновение замер, словно испугался, не больно ли мне. Ну не дурак ли? Мне хорошо. Мне безумно хорошо!

— Еще! — потребовала я и прикусила его пальцы на моем плече.

И он дал мне еще. И снова. Столько, что мне наконец-то стало совсем хорошо. И ему — тоже.

Мы не спали до самого рассвета. После первого раза, неистового и первобытного, Герман несколько успокоился и вспомнил, что он цивилизованный человек, а цивилизованные люди не рвут любимые трусики любимой женщины. Наверное. Впрочем, к этому моменту рвать уже было нечего, разве что стянуть с него так и болтавшиеся на щиколотках брюки и носки. Да, и галстук тоже. Мужчина без рубашки, но в галстуке… м… кажется, я обзавелась новой эротической фантазией.

Фантазия по имени Герман Стрельников раз за разом доводила меня до оргазма — медленно и вдумчиво изучая мое тело и мои реакции, шепча то нежные глупости, то жаркие непристойности. О, сколько нового я сама о себе узнала этой ночью! К примеру, что мне нравится, когда он очень строго называет меня по фамилии и начальственным тоном отдает распоряжения… не скажу, какие. Пусть это останется моим маленьким секретом. Как и то, как сладко оказалось засыпать на его плече, едва пробурчав на его «спокойной ночи» свое «спокойного утра».