Ольга Горышина - Сказка в дом стучится

В отделение я не пошла: нечего смущать этого чёртова ребёнка еще больше, чем смутил такой трескучий провал. А вот смутить его папашку придется, хоть и совершенно не хочется. Встретиться бы нам с Марианной в другой день! Нет же, звёздам приспичило сойтись именно так и именно сегодня… Лишить меня мозгов… Ну чего я попёрлась в Бологое? Я тут была лишней и без всякого Валерки, а с ним стала Лишней с большой буквы. Хотела же взять обратный билет и уехать, но позволила Марианне уговорить себя остаться. Ну что за бред? Буду я тут или не буду, Валерий Терёхин не станет стесняться ни в выражениях, ни в действиях, потому что… Его сын этого заслужил. Оговорить отца перед людьми в форме — это расписаться в полном отсутствии мозгов. В тринадцать лет быть таким идиотом непростительно. И мозги ему необходимо вправить всеми возможными способами! Ну и подручными средствами тоже.

Я злая? Да, я злая, потому что… Никита Терёхин подставил всех: и тетю, и отца, и деда… И меня, испортив мне долгожданную встречу с подругой юности! И вынудил встречаться со своим отцом. Я бы, может, и нанесла визит вежливости и ему, и тете Лене, но явно не при подобных обстоятельствах. В таком состоянии, в каком находится сейчас Валерий Витальевич, я бы тоже вытрясла из этого ребёнка всю дурь. В тринадцать лет не понимать, что его не к деду, а в приемник отправят…

— Девушка, заверните, пожалуйста, булку в три слоя бумаги, чтобы дольше не остыло, — пыталась я всеми правдами и неправдами сохранить поздний ужин Терёхина в горячем виде. Или хоть немного приближенным к тому, в котором сам он находился.

Я даже умудрилась найти на вокзале открытый магазинчик, чтобы купить термокружку. Хоть чай точно останется горячим к тому времени, когда у Валеры появится время поесть. И заодно я купила курабье. Скорее для себя, потому что жутко нервничала.

Что теперь делать? Сидеть здесь и ждать отмашки от Марианны? Но я тут уже два часа безвылазно торчу и достала работников кафешки своим видом, да и мягкая сидуха под моей задницей превратилась в кирпич. И чай в меня больше не влезет, а приносить с собой печенье — это такой же моветон, как и алкоголь. Адаптировать под Сенечку сценарий дня рождения я закончила полчаса назад, так что оставалось только пойти прогуляться по вокзалу. Выходить из здания я не рискнула: и холодно, и страшно одной.

— Мама, я не знаю, во сколько буду дома, — говорила я так громко, что на меня оборачивались. Привычка, черт ее возьми. Даже ваш шепот обязан быть слышен в последнем ряду!

Шум вокруг только подкреплял мою ложь. Мать не знает про встречу с Марианной и слава богу. Про Никиту Терёхина ей вообще лучше не знать.

— Мам, ложитесь с Вероникой спать. Меня не ждите.

— Придешь утром, так и говори! — бросила мать с вызовом. Как же ее выбешивает моя свободная позиция в любви.

— Хорошо, приду утром. Так ты спать ляжешь? — ответила я в тон, потому что устала доказывать матери, что мои отношения с мужчинами — это мои отношения, а не ее испанский стыд за незамужнюю старшую дочь.

— Главное, ты не забудь лечь, — плюнула она в телефон и мне в ухо и отключилась первой.

Боже мой, ну почему всем нужно обязательно замуж и рожать детей? Некоторым вот и жениться не стоит, и делать ребенка — тем более. Наташа залетела Никитой, но на свадьбе мне все же казалось, что жених улыбается. Но что я в шестнадцать лет понимала в любви?! Моя сестренка разбирается в ней куда лучше меня, даже сейчас.

— Александра, ты это, что ли?

Я же смотрела на него в упор и не видела, что это он. А Терёхин явно еще из другого конца зала ожидания услышал мой голос и весь разговор с матерью. Я умею смотреть мимо людей, потому что если и смотрю кому-то в глаза, то лишь для того, чтобы понять, поверили моему персонажу или нет. Сейчас в синих мужских глазах читалась растерянность. Увидеть меня Валера явно не ожидал. Я тоже — его отца. Марианна права — копия. Даже стрижется теперь так же. Довольно коротко — впрочем, у них такая шевелюра, что ее проредить раза три можно без особых визуальных потерь. А если отрастить чуть-чуть волосы, то пойдет волна. На свадебной фотографии у Валеры точно волна… А вот у меня почти что ежик.

— Тебя не узнать с длинными волосами.

Черт, мы об одном и том же подумали, что ли?

— Не ожидал тебя увидеть.

Валера сказал уже три фразы, а я ни одной — впервые. Непроизвольно сжала губы так же крепко, как и кружку с чаем в свободной от телефона руке. Пакет с ужином болтался там же, на согнутом локте.

— Я знаю, что здесь лишняя. Так получилось… Извини.

Я точно покраснела. Мне было стыдно. Ужасно.

— Ну уж как получилось… — едва заметно усмехнулся Терёхин и вновь сделался серьезным. — Ладно, я пойду, а то ты и к шести дома не окажешься. Завтра тебе во сколько на работу?

— Мне никуда не нужно. Не беспокойся хотя бы об этом.

— А я и не беспокоюсь, — оборвал он уже зло. — Об этом.

До этой самой секунды голос его был мягкий. Нет, скорее безэмоциональный, как и все лицо. Сказала же, Терёхин блеклый. Как Петух в сказке Сутеева, которого забыли раскрасить. А вот на меня не пожалели красной краски. Сейчас ведь догадается, какое трепло его сестренка.

— Просто удивляюсь, что ты домой не поехала и ждала меня. Марьянка попросила остаться?

Да, допрос с пристрастием. Но я его понимаю — неприятно осознавать, что вот так запросто перед посторонним человеком потрясли твоим грязным бельем.

— Я не рискнула ехать домой одна так поздно, — ответила я твердо. Тоном, каким обычно говорят только правду.

— Извини, — бросил Валера и посмотрел поверх моей головы.

Да, рост ему позволял. На голову выше и… Заматерел. Не толстый, а большой. Просто шкаф. Интересно, какой у него размер пиджаков. Пятидесятый или больше? Нет, на роль Кощея он бы не прошел. На воеводу, если только… Ну, Финист Ясный Сокол, ясен пень, из него даже с бородой не получится. Взгляд слишком колючий.

— Надеюсь, это не будет долго. И они тоже спать хотят.

— Я не хочу спать, — бросила я зачем-то, хотя это не было даже риторическим вопросом.

Валера уставился мне в глаза, но промолчал — слава богу.

— Идешь со мной?

Я мотнула головой. Нервно. Раза три.

— Я здесь подожду. Я вот, взяла для тебя бургер и чай.

Для пущей убедительности я потрясла пакетом.

— Я тебя бесплатно домой отвезу, — скривил он губы в этот раз явно не ради шутки.

Неужели он всегда был таким невыносимым? Его отец всегда был душой компании, а этот, похоже, может быть только главой. Фирмы!

— Можешь не есть, я не обижусь, — ответила я, не отводя глаз. — Здесь полно бездомных собак.

Да что он все пытается прочитать в моих глазах — степень моей осведомленности? Одна вторая — Марианна явно рассказала только половину правды, своей правды. У Никиты вон правда совсем другая. И у его отца — и подавно третья. А я уже сыта их правдой по самое горло. Не хочу больше.