Ольга Горышина - Сказка в дом стучится

— Я одна из них, — ответил Валера про собак и пошел дальше.

Черт, ну не могла, что ли, прикусить язык? С детьми же работаю. Всех возрастов!

— Алька!

Прошло минут пятнадцать. Все их я просидела на скамейке, уставившись в дверь, в которую должны были войти или, скорее, выйти Терёхины, и только сейчас сунулась в телефон, чтобы хоть чем-то убить время. Может, стишок какой-нибудь сочинится, но не успело написаться даже одно слово.

Марианна явилась одна и села рядом. Не совсем — между нами лежал пакет и стояла кружка для бездомного злого пса.

— Валера сказал, что вы встретились, — проговорила Марианна тихо.

Я кивнула, заметив ее косой взгляд.

— Не нужно мне было брать тебя с собой.

— Кто ж знал! — пожала я плечами. — Марьян, если он вдруг будет против дня рождения, не настаивай. Я не обижусь.

— Я обижусь. Это не для него, не для меня, а для Сеньки. Ребёнок не виноват, что взрослые такие тупые. Боже, Аля, какой позор доказывать этим уродам, что ты не верблюд, — она стиснула ладонями виски и опустила голову на грудь. — Знаешь, мой брат, конечно, большой козел, но сейчас мне его жалко. Очень.

Я молчала. Мне вообще лучше молчать. У Марианны просто прорвало плотину. Если я действительно подруга, то должна выслушать и забыть все, что услышала. Хотя забыть будет довольно сложно.

В тягостном молчании прошло минут пять. И, не сговариваясь, мы начали громко вздыхать. Потом… Пришли они. Отец и сын. Шли в трёх шагах друг от друга. Никита смотрел в пол. Его отец — на меня. Да что он прицепился ко мне?!

Я подскочила, хотя в спешке не было никакой нужды. И еле успела поймать опрокинувшуюся кружку.

— Ты сказала, там чай? — начал Терёхин за пару шагов от меня. — Мне нужен кофе. Где здесь можно купить кофе?

— Сейчас половина двенадцатого, — забыла я, что должна была промолчать. — Какой тебе еще кофе?

— Слушай, ты хочешь доехать или разбиться? — выдал Терёхин с уже знакомым мне вызовом.

— Я не хочу спать. Могу сесть за руль. Хоть на время. Кстати, чай работает лучше кофе. И дольше. Только не сразу.

И я сразу не смогла заткнуться. Но все же замолчала, но глаз не опустила. Блин, для него будто и не было этих десяти лет. Ну вот не надо смотреть свысока на тридцатилетнюю тетку!

— Я помню, как ты водишь, — После общения с полицией у Терёхина, видать, окончательно испортилось настроение. — А у меня ребёнок в машине. Где здесь продают кофе?

Теперь я даже подбородок вскинула. Что за тон?! Мне реально не восемнадцать сейчас! И тем более не пятнадцать — таким тоном он велел мне костыли отдать, чтобы самому положить палки в багажник. И как я мысленно ругала тогда Виталия Алексеевича, что он послал забирать меня из больницы своего сына. Хорошее знакомство у нас тогда состоялось — ничего не скажешь: черти в какой одежде, черти с чем на голове, да еще и двух шагов не в состоянии ступить без поддержки. На него, конечно, и до меня девушки вешались при первой же встрече, но не безногие же, как я!

Впрочем, за пять лет я так и не познакомилась с настоящим Валеркой, которым он был для своей семьи. Как на зло, мы пересекались только в самых неподходящих ситуациях, из которых я выходила его стараниями в собственных глазах полной дурой.

— Десять лет прошло. Ни одной аварии, — прорычала я, вспомнив все детские обиды на него.

— Все когда-нибудь бывает в первый раз. Я не беру по жизни лишние риски. Где кофе, можешь уже наконец сказать?!

— Не смей на неё орать! — закричала Марианна, вскочившая к тому времени со скамейки.

— Я не ору! — на сестру Валера смотрел все тем же зверем. — Я задал ей нормальный вопрос, где здесь продают кофе? Я не просил ее подменять меня за рулём!

— А Аля права! Ты только что гнал сюда четыре часа. Ты почти сутки не спал!

— А она спала, да? — все никак не сбавлял он оборотов.

— Я спала сегодня до двенадцати!

Валера повернул ко мне голову: снова этот пронизывающий взгляд.

— Я тебе завидую, Александра, — и такой же голос, от которого бросает в дрожь.

Не было такого голоса у него раньше. Точно не было. И у отца его не было!

— Теперь, может, ты успокоишься? И не будешь выступать, когда тебя не спрашивают? И ответишь наконец, где мне купить кофе?

— Спроси у гугла! — завизжала Марианна.

И у нее такого голоса не было. Голоса визгливой базарной бабы!

— Я принесу тебе кофе.

Но отойти я успела лишь на шаг: Валера схватил меня за руку. Я по инерции сделала ещё шаг и почувствовала нестерпимую боль в запястье. Хватка у него дай Боже! Раньше он так лишь за руль хватался, когда думал, что я решила поцеловаться с деревом. Вот реально, какого хрена Виталий Алексеевич попросил придурошного сыночка покататься со мной перед сдачей экзамена. Да, Валера тогда орал в лицо отцу, что меня близко к машине подпускать нельзя! Но я сдала вождение. С первого раза. Ему на зло. И сейчас ему же на зло сумела выкрутить руку.

— Извини, — услышала я тут же, но на лице его не заметила никаких изменений. — Я сам могу сходить за кофе.

У нас снова перекрестились взгляды и… Я догадалась, что ему жизненно необходимо уйти от сына и сестры, чтобы перевести дух.

— Я могу тебя проводить. Идет?

Интонация вопросительная. У меня. У него лицо каменное. И вдруг он кивнул — честно, что ли? Я сразу повернулась к нему спиной. Со второго шага Валера последовал за мной. За все это время Никита не произнёс ни звука, даже «здрасьте» мне не сказал. Взглянул ли он на меня хоть раз, этого я тоже не знала. Зато папаша смотрел за двоих. И я чувствовала, как у меня чешутся лопатки. Почесать? Демонстративно… Чтобы Валерий Витальевич понял, что надо и меру знать…

Мы шли быстро. Прямо-таки маршировали. В кафе на меня уставились, понятное дело, с подозрением, а на Терёхина — с восхищением. Ну, с тем, которое вызывает в некоторых дамочках дорогой пиджак. Да, главное, чтобы костюмчик сидел. Но он сейчас не сидит, а висит на уважаемом Валерии Витальевиче. Пиджак расстегнут, но узел галстука не ослаблен. Наверное, затянул, когда вышел с допроса.

— Вам какой кофе? У нас…

Договорить девушке Терёхин не дал, оборвал довольно грубо — прямо, как меня:

— В который вы не пожалеете кофеина. И как можно быстрее!

Девушка кивнула, когда он уже повернулся ко мне, хотя и остался одним локтем на стойке.

— Своим умом дошла волосы отрастить или кто помог? — тон он не изменил.

Я уже израсходовала весь дневной запас краски и сейчас, наверное, побледнела.

— Когда я говорил тебе отрастить волосы, ты не слушала.

— А ты говорил? — все ещё не до конца вышла я из ступора из-за неожиданного разбирания моей внешности по волоску. Марианне это простительно. Ему — нет.