Ава Рид - Искренне

– Нет!!!

А сам Мэйсон с нами не согласился:

– Он был бы твоим кумиром!

Сейчас моя подруга стоит напротив него и пытается описать, какое слово значится у нее на карточке. Мы играем в «Табу», и Джун катастрофически плоха в этой игре. Дилан сейчас в роли ведущего и отвечает за таймер, баллы и очередность ходов. Мы с Купером в паре. Но с такими противниками особо напрягаться нам не приходится. Мэйсон уже закатал рукава и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Таким раскованным и в некоторой степени отчаянным я его еще не видела.

– Это не так уж сложно, ты просто дурак! – подначивает Джун.

– Ах, вот как? Твое описание: оно большое и голубое и почти везде.

Мэйсону действительно нелегко дается эта игра. Особенно когда Джун объясняет.

– Что в этом не так?

– Все!

– Может, ты просто недостаточно стараешься?

– Это не небо… – начинает он снова.

– Конечно нет, потому что небо не голубое! – вопит Джун, и Мэйсон делает шаг к ней навстречу.

– Женщина! Предупреждаю, я выброшу тебя в окно.

На деле это лишь смешит Джун, в то время как Купер закидывает руки за голову, а мне становится интересно, почему я держу два полных бокала в одной руке.

Это возможно? Или у меня двоится в глазах?

– Что, прости?

– Небо черное! Оно только кажется синим из-за нашей ат-мо-сфеее-ры и тому подобного.

– Время истекло, – замечает Дилан, засунув чипсы в рот, и Джун с Мэйсоном разъяренно расходятся по местам. – Энди, твоя очередь.

Я хочу встать, но – вау! – пол под ногами довольно шаткий. Я глупо хихикаю, но каким-то образом я все-таки добираюсь до другой стороны стола.

– Вперед! – кричит Дилан, и я беру карточку и несколько раз моргаю, чтобы лучше сфокусироваться.

– Если включить обогреватель, то он будет…

– Теплый.

– А если это не тепло, то…

– Холод.

– Да, только немного больше. Это…

– Очень холодно? – Он задумчиво сводит брови. – Мороз!

– Правильно! – Я перекидываю карточку через плечо и достаю новую.

– Не оса, но…

– Пчела.

Новая карта.

– Э-э… ладно… так… бывает маленькой или большой, есть дома у многих людей, и ее можно использовать для… – Блин. Я не могу сказать «спать», это слово-табу для моей карточки. Простите, но как еще описать кровать? Мой разум затуманен, словно каждая клетка мозга наполнилась вином и начала икать. Я поднимаю подбородок и смотрю прямо на Купера. – Там можно заниматься любовью!

Дилан и Мэйсон разражаются хохотом, Джун издает какой-то сдавленный звук, а Купер… Я думаю, он очень старается не смеяться. Его губы предательски дергаются.

– Кровать, – говорит он развеселившимся и при этом немного хриплым голосом.

– Смейтесь-смейтесь! Я не против, – вызывающе отвечаю я, и теперь они ржут еще громче. Я ничего не могу поделать, кроме как присоединиться к всеобщему веселью, и даже Купер не может удержаться от смеха. Слезы уже текут у меня из глаз. Я даже не знаю, что в этом такого смешного.

Мы играем еще два или три раунда, пока все не устают настолько, что начинают укладываться спать прямо в гостиной.

– Мы уберем все завтра. А сейчас я спать. Спасибо, ребята. Это было весело!

Дилан прощается со всеми, дает мне «пять» на ходу по дороге в свою комнату, и я чувствую, как погружаюсь в сон, опираясь на кресло-мешок Купера.

– Думаю, Энди пора пойти туда, где можно заниматься любовью!

– Закрой рот, идиот, – огрызается Джун на Мэйсона, а я, настолько красноречиво, насколько это сейчас возможно, добавляю:

– Свой.

– Мне кажется, он прав, – раздается голос Купера.

Мои глаза закрываются… Здесь так уютно и так тепло. Так комфортно. Кресло-мешок шевелится, и я внезапно снова открываю глаза.

– Мне надо на улицу с Носком.

– Ты никуда не пойдешь, – говорит Мэйсон немного удивленно. – Я схожу.

Джун как-то странно смотрит на него краем глаза.

– А я уложу Энди в постель.

Но когда она начинает двигаться в мою сторону, Мэйсон выбрасывает руку вперед, хватает ее и тянет назад к себе.

– Ну-ну, котенок. Тебе лучше пойти со мной и с собакой, тогда я посажу тебя в такси, чтобы ты благополучно добралась до общежития. К тому же я могу сам отвезти тебя.

– Мечтай дальше, – отвечает она.

Тем временем Купер встает передо мной и ловит мои руки. Он мягко помогает мне встать, и это очень кстати, потому что я чувствую себя сидящей на карусели, которая никак не перестанет вращаться.

– Ой-ой, – охаю я. – Слишком резко.

– Хорошо, я беру собаку, – сдается Джун и через минуту возвращается из моей комнаты с Носком на руках, который, должно быть, лежал у меня на диване, пока я все еще пытаюсь поймать равновесие. Но это оказывается совсем не так просто…

Иногда мы даже не подозреваем о том, что некоторые вещи могут быть такими приятными и казаться нам верными, даже при условии, что мы считаем это ошибкой.

Энди – не единственная, кому вино ударило в голову, однако, в противоположность ей, я могу твердо стоять на ногах, а не трястись, как лист на ветру, и по-прежнему нахожусь в состоянии выговаривать членораздельные фразы.

С подгибающимися коленками она стоит передо мной, пока я поддерживаю ее за руки, чтобы она могла немного прийти в себя. Мэйсон вместе с Джун только что вышли из квартиры, чтобы выгулять Носка.

– Порядок?

– Угу, – бормочет она.

Я осторожно отпускаю ее и следую за ней по коридору, подхватывая ее за локоть каждый раз, когда ее заносит или она спотыкается. При этом Энди что-то мило лепечет про то, что не может поверить в то, что умудрилась так напиться.

Я толкаю дверь в ее комнату, включаю свет и осматриваюсь. Все как всегда, ничего не изменилось, кроме того, что теперь там стоят сумка Энди и собачья лежанка с миской.

Энди решительно направляется к дивану, хватается за ремешок, при помощи которого можно выдвинуть нижнюю часть, чтобы разложить диван для сна, и усиленно тянет за него обеими руками. При этом она наклоняется, значительно подав заднюю часть тела назад, и у меня слегка приоткрывается рот от впечатления при виде ее отчетливо обрисовавшихся ягодиц.

Ее носки скользят по полу, и она падает частично на бок, частично на колено. Дальше следует поток ругательств, и я срываюсь с места, чтобы помочь ей.

– Давай я. – С этими словами я помогаю ей подняться на ноги и жду, пока она не примет более-менее устойчивое положение, после чего раскладываю свой старый диван и расстилаю на нем шерстяное одеяло Мэйсона. – Ну вот и все.

Я оборачиваюсь и замираю, у меня перехватило дыхание. Она стянула свитер, и в данный момент усердно пытается освободить застрявшую в рукаве руку. Носки Энди положила на сумку рядом с собой. На ней осталась только майка. Тоненькая, просвечивающая майка, и я не… могу…