Тата Златова - Верни моего сына

Слова давались с трудом. Мысленно удивлялась, как еще говорит, как еще дышит, если мир давно разбился на части. И его уже не склеить и не собрать. Перед глазами по-прежнему стояла детская кроватка с лежащим в ней запеленутым малышом, а в ушах набатом стучали слова Амелии: «Лешенька, сыночек мой…» До сих пор всю колотит и в висках шумит. Скручивает, выворачивает наизнанку от боли…

Галина Ивановна молча вернула справку и телефон. Лера заметила, что она побледнела, в глазах появился влажный блеск. Конечно, трудно принять такую правду. И неприятно, наверное, осознавать, что любимая доченька оказалась такой подлой. Но что есть, то есть…

— Это плохая идея — прикинуться Амелией, — помолчав с минуту, вдруг выдала она.

— А Амелии прикинуться мной — прекрасная, да?

— Не цепляйся к словам! Я имела в виду, что Матвей быстро тебя разоблачит.

— Если разоблачит, то это даже к лучшему, потому что на Амелию он очень зол. А на меня у него нет причин злиться.

— И все-таки будь осторожна! Ты не знаешь, что между ними произошло. Мало ли, что он задумал…

Лера усмехнулась в ответ. Было странно слышать такое предостережение от матери, но, видимо, именно сейчас что-то в ее сердце шелохнулось. Вдруг обняла ее и прошептала:

— Лучше не ввязывайся во все это.

Лера робко обняла ее в ответ, удивившись такой перемене. Судя по всему, мать поверила, приняла это, пусть и не сразу, пусть не до конца, но приняла. И, кажется, впервые в жизни проявила искреннюю заботу. Неужели есть надежда на примирение? Как только этот кошмар закончится, обязательно нужно будет поговорить с ней по душам.

— Я все равно буду идти до конца. Чего бы мне это ни стоило!

С этими словами резко поднялась. Нужно идти, пока чувствует прилив сил, иначе потом не сможет. Да и мужа сестры не хочется лишний раз нервировать. Прежде, чем закрыть за собой дверь, оглянулась: мать стояла у окна и прижимала руки к груди. Ее взгляд был отрешенным, по щекам катились слезы. Ужасная картина… Амелия разбила сердце не только ей, но и матери. Почему-то именно сейчас, в этот самый момент, почувствовала резкую боль в грудной клетке. И осознала: это порвалась последняя нить, связывающая ее с сестрой. Сейчас в душе осталась только пустота. А еще — злость, которая не позволяла опустить руки.

Осторожно закрыла дверь и решительно направилась к Матвею.

Что ж, война только начинается. Теперь ход за ней.

Ехали молча. Каждый думал о своем. «Тойота» Матвея неслась быстро и плавно по столичным улицам. Лера не решалась заговорить первой, боялась сболтнуть лишнее, да и суровый вид спутника отбивал всякое желание откровенничать. Язык так и жгли вопросы, но она приказала себе молчать. До поры до времени. Сначала нужно выяснить, в чем именно Лия должна объясниться.

— Кстати, все хотел спросить… Ты что, беременна?

Медленно повернулась и успела заметить быстрый взгляд, направленный на ее живот, еще не пришедший в форму после родов. Вопрос прозвучал неожиданно, вспорол тишину и натянул нервы. Опасный вопрос. Как теперь выкрутиться?

Затеребила кончик светлой косы, которую наспех заплела минуту назад. Напряженно думала, что же ему ответить… Слова вырвались сами собой:

— Уже нет.

— Уже?

— Родила.

«Ну все, сейчас все раскроется, — пронеслась мысль, от которой внутри все сжалось от паники. — Если он встречался с Амелией недавно, значит, видел ее фигуру и знал, что она не беременна…»

Но, на удивление, Матвей произнес:

— Как интересно! А ты, я смотрю, времени зря не теряла. Кто хоть родился: мальчик, девочка?

— Мальчик.

Если бы он только знал, как тяжело ей говорить об этом, думать об этом, вспоминать своего потерянного малыша! Пока они едут и разговаривают впустую, время уходит. Безжалостно истлевает с каждой секундой. А сердце рвется из груди, истерично там бьется и наполняется жгучей злостью. Эта злость подстегивает, дает силы идти дальше, хватает за руки и поднимает с колен…

— Мальчик, — зачем-то повторила, опустив глаза.

— Замечательно. Вот, значит, для чего тебе столько денег.

Вскинула на него удивленный взгляд. А это уже интересно. Напряглась в ожидании продолжения, но Матвей, как назло, замолчал. Смотрела на то, как он выворачивает руль и чувствовала, что в любой момент может сорваться. Только начала, а уже устала от вранья! Но ничего не поделаешь, пока придется терпеть. Но сколько это «пока» продлится, неизвестно.

— Не понимаю, о чем ты, — сделала невинный вид, пытаясь вывести его на откровенность.

— Все ты прекрасно понимаешь! — выдавил он и зубами скрипнул. Не решилась продолжать этот разговор. Видно же, что до сих пор злится. Сжал пальцами руль так сильно, что костяшки побелели, и резко затормозил на светофоре.

— А сын где? — продолжал допытываться, а Лера щеку укусила изнутри, чтобы не закричать.

— Сын с родителями пока.

Теперь она скрипнула зубами и, вцепившись в подлокотник, отвернулась к окну. Минут через десять припарковались возле небольшого кафе на окраине города. Выбралась из машины и засеменила за Матвеем. Не получалось быть такой, как Амелия. Не было ее уверенности и надменности, наоборот, ноги подкашивались от страха, а неизвестность пугала. Плохая из нее актриса. Он раскусит ее в три счета!

Медленно выдохнула, прежде чем переступить порог кафе. Полутемный зал и спокойная тихая музыка располагали к откровенной беседе. Матвей выбрал столик в самом конце и быстро спровадил официанта, заказав чай.

— Давай сразу приступим к делу, — не выдержав, предложила Лера и нервно заправила за ухо выбившуюся прядь.

— Действительно. Я приготовил бумаги, тебе нужно только подписать.

— Жаль, не знал, что встретимся именно сегодня, так бы взял их с собой, — продолжил, выдержав паузу. Одетый во все черное и погруженный в полумрак, он словно был окутан ореолом загадочности, который каким-то непостижимым образом притягивал к себе. Хотелось рассмотреть Матвея как следует, не впопыхах, а внимательно и пристально, как он сейчас ее. Рассмотреть и прикоснуться. Провести кончиками пальцев по бровям, щекам, зарыться в волосы… Как когда-то… очень-очень давно…

— Что за бумаги? — спросила с беззаботным видом, хотя на самом деле грудную клетку раздирала тревога.

— Соглашение сторон о том, что ты не претендуешь на мою дачу.

Ничего не ответила. Только глаза сощурила, надеясь, что молчание заставит его продолжать.

— Молчишь? Другого я от тебя и не ожидал. Ты ловко все провернула, милая. Сначала уговорила купить меня этот чертовый загородный дом, а потом просто подала на развод и потребовала свою половину! Я долго терпел. Жалел тебя. Но всякому терпению рано или поздно приходит конец!