Тата Златова - Верни моего сына

Похоже, сестрица и вправду объявилась. Но зачем ей ребенок Леры? И ее муж?

Мысль об Илье обожгла, как кипяток. «Я люблю только одну женщину…» — застучали в висках его жестокие слова. Неужели он говорил про Амелию? И ради нее сговорился с персоналом клиники?

Вспомнила, как главврач подчеркнул, что знает Илью много лет. Муж тоже как-то вскользь сказал, что ежегодно проходит обследование именно в этой клинике, что хорошо знает персонал и общается здесь со всеми исключительно на «ты».

— Я доверяю только Вадиму Александровичу, — уверял он, имея в виду как раз таки главврача этого заведения. Видимо, они все договорились. Амелия присвоила себе ее имя, зная, что Лера ничего не сможет доказать… А Илья и этот Вадим Александрович помогли ей провернуть аферу с ребенком. Как же хитро и подло все подстроили!

Голова разрывалась на части от размышлений, больше всего на свете сейчас хотелось умереть… В ушах стоял гул, который усиливался с каждой секундой и просто сводил с ума. Обхватила колени руками и стала раскачиваться, как маятник, туда-сюда, туда-сюда, а перед глазами — лицо сына: маленькое, беззащитное. Ему сейчас как никогда нужно мамино тепло, любовь и забота… Только рядом с ним чужая женщина, пусть и Амелия, но сути это не меняет. Вряд ли она захочет возиться с неродным ребенком. Наверняка он ее раздражает и злит, она кричит на него или вообще игнорирует, а мальчик плачет и зовет маму… Так сильно прикусила губу, что почувствовала во рту солоноватый привкус крови.

Кто-то сунул ей в ладонь стакан с водой и буквально заставил очнуться. Подняла голову и увидела знакомую медсестру.

— Пей! — приказала она. — Легче станет.

Послушно сделала пару глотков и впрямь почувствовала облегчение. Пусть и небольшое. По крайней мере, желание умереть исчезло.

— Послушай, — девушка присела рядом и положила руку на ее плечо. — Еще не все потеряно. Сделай тест ДНК, докажи, что ребенок — твой! Что это за дела такие? Никто не имеет права отбирать у матери дитя! Если нужно, я выступлю свидетелем.

Лера повела бровью.

— У вас могут быть неприятности из-за меня…

— Ты о себе думай сейчас! О своем ребенке. А обо мне не волнуйся. Если я вижу несправедливость — я молчать не могу. Характер такой.

Посмотрела на медсестру уже другими глазами: теперь во всем ее облике не было ни намека на неприязнь. Наоборот, в каждом движении чувствовалась готовность помочь. И это придавало сил.

— Я знаю, тяжело, но ты должна взять себя в руки, — настаивала собеседница. — И, главное, сходи к юристу, он скажет, куда обращаться.

— ДНК вряд ли что-то прояснит… Но способ найти надо. Я не хочу потерять своего ребенка, — повторяла как заведенная, — я не хочу потерять…

— Вот и борись! — Блондинка слегка тряхнула ее за плечи, возвращая к реальности. — Но сначала возьми себя в руки, слышишь? В таком состоянии ты ничего не добьешься!

Кивала, как китайский болванчик, а перед глазами все еще стояло искаженное злостью лицо мужа. Вернее, ненастоящего мужа, как оказалось. Да, формально они женаты. Но имя-то у нее тоже отобрали! Жена у него на бумаге одна, а на деле — другая. И никто об этом не знает! Медсестра права: если не возьмет себя в руки, ничего не сможет доказать. После родов еще не окрепла, а о психологическом состоянии вообще говорить нечего! Амелия знала, когда лучше всего ударить. И сделала она это исподтишка. Что вполне в ее стиле.

Сомнений не осталось: предал не только муж, но и сестра. И что теперь делать? Что делать? Что же делать?..

В эту угрюмую, беззвездную ночь так и не смогла уснуть. Крутилась в постели, как на раскаленной сковородке, и смотрела в потолок невидящим взглядом. Слезы лились без конца. А на пальцах, наверное, уже мозоли появились — так часто набирала номер Ильи. Безрезультатно. Полный игнор. За стенкой слышался смех и музыка — соседи отмечали день рождения. Не было ни сил, ни желания постучать в их дверь и попросить сделать тише. Да и был бы толк? Захотела уснуть — уснула бы, несмотря на шум. Уже извела себя мыслями о сыне. Как он там? Сильно плачет? Илья хоть подходит к нему? Или переложил все заботы на плечи нянечки? Последнее более вероятно, учитывая, какой у мужа плотный рабочий график. А может, все изменилось? Может, он больше не торопится на работу, как раньше, а проводит больше времени с «семьей»? Зубы сжала, когда представила, как Илья обнимает сестру за талию, а она счастливо улыбается и прижимает к груди малыша. Ее малыша. Ее кровиночку. Закусила край одеяла, пытаясь сдержать крик. Никогда им этого не простит! Никогда вторую щеку для удара не подставит. Скорее, сама надает им пощечин!

До утра вспоминала детство, как росли с Амелией. В голове, как вспышки, мелькали воспоминания, а сердце сжималось от боли.

Вот первые разбитые коленки, первая ссора из-за игрушки, вот впервые идут в первый класс. Сжимает руку сестрички и счастливо улыбается. Улыбается, потому что думает о том, что впереди ждет большое и светлое будущее. Какой же глупой была…

А вот и первая ссора. У Амелии еще с пеленок вспыльчивый характер, она всегда стремилась везде и во всем быть первой, командовать, управлять. Иногда получалось, иногда — нет. Как-то сестра даже пожаловалась в сердцах, что родители слишком носятся с ней. Если куда-то уходила Лера — они почти никогда не интересовались, куда и зачем. Но стоило уйти Лии — уже через пять минут поднимались на уши все соседи, родственники, папа хватался за телефон, мама — за сердце. После очередного такого «розыска» Лия в ярости кричала, что когда-нибудь уйдет и больше не вернется.

Никто тогда не придал ее словам большого значения.

Не забылась и первая ссора из-за молодого человека. Сейчас даже имени его не вспомнит, а тогда они чуть не подрались.

— Он мой! — шипела Лия. — Отвяжись от него!

— Еще чего! — не хотела уступать. — Из нас двоих он выбрал меня. Меня, а не тебя!

— Ты всего лишь вешалась ему на шею, вот и выбрал! Ничего, скоро ему надоест, и он поймет, что я самая лучшая!

Чем старше становились, тем больше находилось поводов для ссор. Они ругались всегда и повсюду, сильно, дерзко и со вкусом. Это стало не только привычкой, но и неотъемлемой частью их жизни. Светлых и радостных моментов почти не осталось в памяти. Лера не знала, почему они так ненавидели друг друга. Сестры-близнецы, красавицы, умницы… Возможно, вся проблема была в том, что родители Амелию любили больше. Тогда, по идее, обижаться должна была Лера, а выходило наоборот.

Что бы ни случилось, они постоянно принимали ее сторону. Отдавали ей все самое лучшее. У Лии всегда была куча дорогой одежды, фирменной косметики, модных побрякушек. А Лера либо донашивала после нее, либо надевала вещи, купленные на рынке. Детская обида залегла в сердце так глубоко, что до сих пор трудно вспоминать то время спокойно.