Тата Златова - Принц на белой «оке»

— Пожалуй, это самое разумное решение, — согласилась она.

— Прости, что так вышло.

— Не извиняйся. Родителей не выбирают… — задумчиво ответила Маша и отвернулась. Да, вечер получился незабываемым. Оставалось надеяться, что все-таки со временем все успокоятся и следующая встреча пройдет в более комфортной обстановке.

— Может, все-таки стоило дать ему еще один шанс? — робко поинтересовалась, на что подруга ответила неожиданно горячо:

— Он меня бил, Маша! Я не могу забыть и простить. Никогда не смогу.

Маша кивнула и они обнялись. Вот так закончилась их с Виталиком история.

На дворе стоял сентябрь, который совсем не баловал теплом. Почти всю неделю шли дожди. Маша уже успела расстроиться: синоптики обещали ливень и в воскресенье. В ее единственный выходной! Однако вопреки всем прогнозам, день выдался на редкость теплым. Обрадовавшись, она вышла на тренировку пораньше. Бежала по асфальтированной дорожке, любовалась нарядным лесом и с наслаждением вдыхала влажный воздух. Солнце пробивалось сквозь плотные тучи, даже слегка пригревало, а теплый ветер кружил в вальсе разноцветные листья.

Кажется, жизнь налаживалась: наконец удалось совместить любимое хобби со стабильной работой, на носу была свадьба, а кошмары прошлого остались позади. Как и пятница тринадцатое. Она, конечно же, не решилась пойти на встречу, а монстр больше никак не дал о себе знать. Маша уже смирилась с тем, что ничего не может изменить, и постаралась перевернуть эту страницу. Маму не вернуть. Никогда. Но, как сказала Ника, она живет в ее сердце. И это главное. А что касается монстра-отца… Не в ее силах заставить его раскаяться и пожалеть о содеянном. Люди не меняются. Чудовище останется чудовищем. Нужно навсегда вычеркнуть этого недочеловека из своей памяти, забыть, что он когда-либо существовал, и попытаться жить нормальной жизнью.

Но как это сделать?

«Надо уничтожить мамин дневник», — мелькнула мысль. Там же каждая страница пропитана ее слезами, каждая строчка кричит о невыносимых страданиях! Да, пора от него избавиться — раз и навсегда. Отпустить прошлое, а в памяти сохранить только светлое. Думать о матери не с болью, а с теплом, и забыть, какие изуверства она пережила.

С этой мыслью закончила пробежку и торопливо направилась к подъезду. Возле дома ее ждал Димка.

— Ты что, уже закончила? — удивился он, выходя из машины. Ветер трепал его темные волосы и приподнимал воротник рубашки, поверх которой был надет темно-синий джемпер.

Маша кивнула.

— Эх, опять не успел. Зря только Garmin [10] Спортивные часы с собой прихватил.

— Шустрее надо быть, Питькин-Скворцов! — поддела она и чмокнула его в щеку. — Пока ты нежился в теплой постельке, я уже вовсю била по макиваре [11] Тренажёр для отработки ударов, представляющий собой связку из соломы, прикреплённую к упругой доске, вкопанной в землю. .

— Ого! Какая опасная девушка! Надеюсь, никто не пострадал?

— Не переживай, больше, чем ты тогда получил, уже никто не получит! — насмешливо бросила, пригладив два колоска, концы которых исчезали в капюшоне темно-синей толстовки.

— Ты хотела сказать «чуть не получил»? Ладно, можем повторить. Одно удовольствие сжимать в ладони твои изящные пальчики, — сгреб ее в охапку и игриво прикусил мочку уха, вызвав по телу россыпь мурашек.

— Сейчас договоришься! — шлепнула его ладошкой по плечу.

— Нет, ну правда, Леонтьева, можно уже немного расслабиться, черный пояс есть, цель достигнута…

— Ты не прав. В каратэ можно всю жизнь искать предел и не найти его. То, что у меня первый Дан значит только одно: я изучила основы стиля на высоком уровне. Но я буду и дальше учиться совершенствовать свою технику.

— Не сомневался, что ты так ответишь. Кстати, в кровати я все-таки не нежился, с утра пораньше поехал проверить, как там дела с «палаткой». Поэтому и задержался.

— Деловой какой! — поддела Маша и спохватилась: — Ладно, я мигом. Переоденусь и поедем.

— Окей.

Лифт был занят, она не стала его дожидаться — бросилась вверх по ступенькам. До квартиры оставался всего один пролет, как вдруг послышался до боли знакомый голос. Замерла в нерешительности, чувствуя, как по позвоночнику пробежала волна холода.

— Что именно ты хочешь ей передать? — донесся до нее голос Ники. — Говоришь какими-то загадками!

— Так когда она придет? — вопросом на вопрос ответил Андрей. В том, что это именно он, Маша ни на секунду не сомневалась.

— Не знаю. После тренировки она собиралась куда-то с Димкой поехать… Да что случилось-то, ты можешь нормально объяснить?

— Кое-что очень важное, Ника. Очень важное!

— Я поняла. Но что именно?

— А это… Это я хочу сообщить лично ей. А дальше она уже решит, что делать с этой информацией.

— Господи, не пугай так!

— Можешь позвонить ей, узнать, когда она приедет?

— Ладно-ладно, только успокойся! Ты себя вообще видел? Такой бледный и худой, будто персонаж из фильма ужасов!

— Вот именно — персонаж! Знаешь, все эти годы я не жил, а существовал. Как герой нелепой кинокартины. Говорил заученный текст, играл роль, которая никак не влияла на сюжет. А на самом-то деле она оказалась важной! Только я, тупица, этого не понял! Нет — не хотел понимать! Ну что ж… Теперь все зависит от нее. Примет она это или нет… Ты звонишь?

— Звоню-звоню! Она не отвечает…

В кармане тихонько вибрировал мобильный, но Маша не шевелилась. Впервые ей не хотелось видеть Андрея. Впервые было наплевать на то, что он хочет ей сказать. Теперь, когда она решила окончательно порвать с прошлым, это прошлое самым наглым образом пытается снова ворваться в ее жизнь. А она хочет закрыть эту дверь! Закрыть на всевозможные замки, а ключи выбросить! Вычеркнуть ненужных людей из своей памяти, безжалостно и быстро, — говорят, так меньше болит. Так что пусть Андрей Гончаров останется за закрытой дверью. Там, где, по сути, и находился все это время, пока она сама ее не открыла…

— Может, ты все-таки скажешь, что случилось? — настаивала Вероника, но мужчина твердил свое:

— Мне нужно ее увидеть, поговорить с глазу на глаз. А там пусть она сама решает, как быть. Ладно, приду завтра. В какое время она обычно уходит на работу?

— По-разному. Завтра — в девять…

— Отлично. Тогда до завтра!

Маша прижалась к стене, опасаясь, что Андрей решит спуститься по лестнице, но, к счастью, он вызвал лифт. Как только кабина поехала вниз, Маша поднялась в квартиру. Не призналась Веронике в том, что подслушала разговор, но ясно дала понять, что больше ничего не хочет знать об Андрее.

— Наши пути навсегда разошлись, — так и сказала, прежде чем скрыться в комнате. Потом достала дневник матери и прижала его к груди. Слишком много боли на страницах. И эта боль отравляет не только ее, Машину, жизнь, но и все вокруг.