Ашира Хаан - Sex only [СИ]

Написала я Сашке буквально в панике. Иначе написала бы Альберту, а этого я себе позволить не могла. Сначала я хотела понять, что же я чувствую и что с этим делать. И к чему я готова.

Поэтому Сашка сидит у меня и жрет плоды моих кулинарных экспериментов, за которыми, подозреваю, все три года и ходит в гости, а я смотрю на него и ищу остатки былых чувств. Чтобы препарировать, сравнить с тем, что чувствую к Альберту и выяснить, что же это?

Я и препарирую.

Я до сих пор считаю Сашку невероятно красивым. Со времен развода его плечи стали еще шире, а живот рельефней. Потому что появилось куча свободного от меня времени на спортзал. Мы все-таки разочек переспали с ним через год после развода. Я не ощутила ни-че-го. Как будто попробовала новый комплекс упражнений, не больше. В тот момент я перестала жалеть о нашем браке.

Альберт? Я не знаю, красивый ли он. Седой, сухой, жилистые руки, длинные пальцы, глаза эти мутантские… Когда он смотрит на меня жадно, словно хочет снова и снова трахать, делая перерывы только на замену презервативов — он дичайше красивый. А он смотрит так почти всегда.

И он зажигает меня в ответ. Так, как никогда не зажигал мой бывший прекрасный муж, любовь всей моей жизни, мой настоящий выбор и вторая половинка, с которой я хотела прожить до старости. Вот это все было — а такого огня не было.

Но не потухнет ли этот огонь так же быстро, как загорелся?

Не пройдет ли его страсть через месяц? А любовь — через три года? А потом — через семь? А через десять?

Сашка копался в телефоне, не поднимая головы:

— А почему ты вообще спрашиваешь?

— Ну слушай, ты сам как-то сказал, что я ненормальная, раз к психотерапевту пошла. Так что мне все можно. А вот что с тобой не так?

Он пожал плечами:

— Я думаю, я пожизненный старый холостяк.

— Очень смешно, — проворчала я. — Наш брак уже не считается.

— Это был эксперимент. На самом деле мне отлично одному и никто не нужен, — он снова уткнулся в телефон.

Мне осталось только переваривать, что я, оказывается, была всего лишь экспериментом.

— Смотри, тут выставка «Отражения Дали», — Сашка будто и не заметил моего сумрачного вида, зато тычет мне в лицо телефоном: — Половина Москвы уже была, все пишут, что это просто чума, проект года. Поехали?

— В девять вечера? — скривилась я. — Снова одеваться, куда-то идти… А завтра на работу.

— Именно. Днем там полно народу, а в девять вечера воскресенья все думают — одеваться, куда-то идти, а завтра на работу. Мы будем самые умные.

Я бы поспорила насчет умных. Но привычка — весь наш брак я сама пыталась таскать его окультуриваться, а он сопротивлялся. И теперь просто не могу устоять против его предложений, воспринимая их как знак своего педагогического успеха.

Кажется, все подумали, что все подумают про завтра на работу и решили быть самыми умными. В галерее до черта людей, всей Москве приспичило посмотреть даже не сами картины Дали, а чьи-то инсталляции по их мотивам именно в воскресенье вечером.

По трем залам дефилируют девушки в виде шкафов с выдвижными ящиками. В кафе стоят длинноногие слоны, с интересом заглядывая в чашки посетителей. Из третьей, красной комнаты, доносятся завывания. Идти туда совершенно не хочется, но все остальные иного мнения.

Половина дам тут в вечерних платьях, вторая половина — хипстота в узких джинсах и с картонными стаканчиками кофе в руках. Идеальная безумная московская богемная жизнь как есть.

Сашка с интересом читал все надписи, смотрел до конца все ролики и играл во все интерактивные игры.

— Помнишь, мы на Ван Гога вместе ходили? — обернулся он ко мне, досмотрев ролик про смерть Дали.

— Рыдали и курили потом на пару, два идиота, — хмыкнула я.

— Там все рыдали, чего ты, — улыбнулся он мечтательно. — Я потом еще со знакомой ходил, вот она совершенно не оценила. Все-таки с тобой веселее.

— Грустнее, ты хотел сказать?

Я обнимаю его, смеюсь, поворачиваю голову…

И вижу седого мужчину в сером костюме. Он стоит спиной ко мне. Одной рукой он обнимает за талию женщину в узком черном платье на каблуках, за другую цепляется девчушка лет шести.

Мужчина поворачивает голову к своей спутнице, я вижу блеск очков, и у меня внутри все замерзает.

Надо бы сдвинуться с места. Подойти. Убежать. Расплакаться. Сделать хоть что-то. Но я ничего не могу, на меня посмотрела Медуза Горгона, я камень, я ледяная статуя, я даже моргнуть — и то не в силах.

Мой взгляд невозможно не почувствовать. Такие эмоции передаются по воздуху, звенят напряжением эфира, убивают на расстоянии.

И он оборачивается.

Не Альберт.

Нет.

Но эти три секунды высосали из меня всю жизнь как поцелуй дементора.

Я так побледнела, что даже Сашка заметил.

— Эй, что с тобой? Это Дали так тебя растревожил?

Он подхватил меня под локоть, быстро шуганул каких-то людей со скамейки и усадил. Вроде ничего не случилось же, подумаешь, обозналась. Но настроение дальше наслаждаться выставкой как-то пропало.

— Поехали домой, — попросила я. И бывший муж молча взял меня за руку и повел к выходу.

По дороге тоже молчали. У меня не было сил говорить, а Сашка — он умеет заткнуться. И только поворачивая к дому, спросил:

— У тебя все так серьезно?

— А?

— Не помню, чтобы от меня ты в обмороки падала.

— Я не падала.

— Ты словно смерть увидала.

— Откуда тебе знать? Может, падала, но не рассказывала.

— Это же чувствуется. Как последние разы нашего секса. Ты целовалась с таким отчаянием, что я не смог больше это видеть.

— Господи, да заткнись!

— Карин. Любовь должна делать тебя счастливой. А бабочки в животе, замирающее дыхание, холодеющее тело — это симптомы страха. Тело не обманешь.

Тело не обманешь…

Я все еще думаю об этом.

Сашка проводил меня до квартиры, чмокнул на прощание и уехал. Я не просила его остаться, хотя мне было очень грустно. Мой психотерапевт, которому не нравилась наша дружба, был бы доволен.

В первый раз я задумалась, не женат ли Альберт. Почему-то до сих пор мне это не приходило в голову. Я такая наивная дура.

Доминиканская командировка — почему бы не развлечься? Но он никогда не остается на ночь. Он не звал меня к себе.

Он не носил кольца — но разве это признак?

У людей такого уровня жена — это статус. А для души могут быть любовницы. Например, я.

У людей такого уровня…

До меня вдруг дошло, что у «такого уровня» наверняка есть страница в Википедии. А на ней…

На ней ничего интересного. Официальная фотография, от взгляда на которой все равно чуть быстрее бьется сердце. Год рождения. Ему сорок. Рановато быть полностью седым, нет?

Но еще один кусочек паззла по имени «Альберт» открылся.