Ашира Хаан - Любовь без дресс-кода [СИ]

Я выключила телефон.

Сжалась в комок.

Свернулась калачиком на диване, укрылась толстым пледом и долго лежала, пытаясь согреться, не чувствовать этот холодный страх внутри.

Страх, что я его больше никогда не увижу. Что я совершила самую страшную ошибку в своей жизни.

В обещанный Герардом зоопарк мы не пошли. Настроение пропало.

Хочу ли я съездить в Мюнхен? Нет, уже не хочу.

Хочу ли я в Кельнский собор? А с него можно сброситься?

Ну хотя бы пива?

Тоже не хочется.

— Ты хочешь домой? — наконец спросил Герард, и я кивнула.

— Тогда пойдем купим тебе сыра, — вздохнул он.

— Зачем сыра? — изумилась я.

— Говорят, у вас он запрещен. Нельзя возвращаться без сыра. Все русские покупают сыр и везут его домой. Я не могу отпустить тебя голодной.

— Герард, ты самый лучший друг!

— Ага, — кивнул он. — Друг.

Так я и летела обратно — с рюкзаком, полным сыра, с нервно трясущимися пальцами, с радужными волосами и паникой в сердце.

Я что — не могла потерпеть? Да наплевать на все, на волосы, на работу, вообще на все, только пусть он вернется, пожалуйста!

Нет, я лучше сама вернусь! Прямо из аэропорта поеду к нему. Как в дурацких романтических комедиях. Позвоню, постучусь, проберусь тайком.

Лиза права. И я надеюсь, она еще не перевезла свои вещи.

— Девушка, такси надо?

— Такси, такси!

— Дешево, девушка!

Каждый раз иду сквозь толпу таксистов как сквозь строй солдат со шпицрутенами. Но сейчас мне нужно такси! Прямо сейчас, я не хочу ждать, пока какой-нибудь гастарбайтер из Убера будет двадцать минут сюда ехать, я с ума сойду!

Я оглянулась по сторонам, выискивая наиболее внушающую доверие рожу водителя и…

Мне показалось, что у меня галлюцинации.

Что ему тут делать?

Как он мог узнать?

Но…

Он был там.

Вадим тоже меня заметил.

И мы на несколько секунд замерли друг напротив друга, разделенные какой-то полусотней метров. Мир вокруг затих и побледнел. Остались только мы вдвоем.

Невозможно было сделать шаг вперед. Немыслимо.

— Я все понял, — было первое, что он сказал. Прошептал куда-то мне в волосы, но я услышала даже среди шума зала прибытий. — Все-все понял.

Мы стояли в центре зала и не могли оторваться друг от друга даже для того, чтобы добраться до машины. Мне казалось, что все эти дни у меня не было руки или ноги, слуха или зрения, а тут их наконец вернули.

Я и не думала, что можно так сильно по кому-то соскучиться. Меня бросали парни, я бросала парней, но я всегда грустила только от того, что приходится перестраивать планы, снова все менять, придумывать новое будущее без них. С кем теперь пойти в кино и поехать в отпуск, кому слать картинки с котиками.

Может быть, я даже не любила никого до Вадима.

Но это слишком страшная мысль, я подумаю ее как-нибудь потом.

— Ты позвал Лизу! — первым делом возмутилась я.

— А ты уехала к Герарду, — парировал он.

— Я с ним не спала!

— А я с Лизой не спал.

— Зачем тогда звал?

— А ты зачем уехала?

Можно было бы смотреть друг на друга бесконечно, но тут Вадим вспомнил, что он вообще-то тут не один. И машина ждет там, где ждать нельзя — вообще, совсем, даже если ждешь влюбленных, встретившихся после бесконечно долгой разлуки длиной в неделю. Водитель уже почти потерпел поражение в борьбе с работниками аэропорта, схлопотал стопку штрафов и смотрел на нас крайне мрачно, пока бы с виноватым видом запрыгивали на заднее сиденье.

— Ты приехал за мной? — Удивилась я.

— Нет, блин, люблю по утрам погулять по аэропорту.

— Но как?..

— Ты же умная, ну подумай, — усмехнулся Вадим и подумать совершенно не дал, выключая мозг своими невозможными совершенными поцелуями, которые в этот раз были отчаянными и жадными, словно необходимыми для выживания.

Я тоже соскучилась невероятно. Мне было мало, мало, мало…

— Я тебя так люблю… — Вадим еще раз вдохнул запах моих волос. — Но…

— Но сначала мы должны поговорить, — закончила я.

— Да, — кивнул он, усаживая меня к себе на колени так, чтобы я оказалась с ним лицом к лицу. Провел пальцами по щеке, как-то через силу усмехнулся. — Для начала прости меня за Стрельца. Правда, прости. Это было невероятно глупо. И глупо было думать, что ты никогда не узнаешь. Но в какой-то момент просто стало поздно признаваться и отыгрывать обратно.

— Хорошо, — я вздохнула. — Но с тебя тогда еще Барселона в качестве компенсации.

— Господи, да хоть вся Испания по два раза в каждом городе… — он судорожно выдохнул, прижимая меня к себе.

— С чего начнем? — может быть, я была слишком счастлива от того, что снова была рядом. Сейчас мне казалось, что все наши проблемы — ерунда. Мы ведь хотим их решить. Это главное.

— Давай начнем с компромисса, как ты тогда сказала. Я много об этом думал, и ты права — я потребовал от тебя слишком много, а сам не дал ничего. Давай сойдемся где-то на середине. Как захочешь.

Вадим смотрел на меня очень серьезно. Так, что мне не оставалось ничего иного, кроме как поверить.

— Ладно. Как тебе такое. Я перекрашусь обратно в приличный, но на твои тусовки буду ездить, только если захочу. Готова изображать из себя кого угодно, но только когда у меня есть силы, — предложила я.

Вадим кивнул.

— Устроюсь на работу, и ты не будешь ничего комментировать вообще. Даже если это будут ночные смены в техподдержке.

Вадим сжал губы, но кивнул.

— А ты начнешь чаще бывать дома. Что хочешь делай, но я не хочу засыпать без тебя.

— Ян… — он зарылся лицом мне в шею. — Это не так просто. Нужны заместители по некоторым направлениям, особенно тем, что на другом конце страны. И что делать со спутницей на приемах?

— Вадим, это и называется компромисс. Когда всем одинаково хреново.

— Не хотел бы я с тобой бизнес вести… — он смягчил свои слова поцелуем, но меня все равно неприятно кольнуло.

Мы вернулись домой. В квартиру, которую я действительно уже ненавидела. Но сейчас это и правда был мой дом.

Коробки стояли в коридоре. Нераспакованные старые, самокат, парочка новых — с теми шмотками, что были куплены за время жизни с Вадимом. Надеюсь, Лиза не трогала мой светодиодный лифчик своими пальчиками с безупречным маникюром!

До спальни мы добирались очень долго, останавливаясь по пути на всех поверхностях, но в итоге добрались, и даже избавились от одежды.

Прикосновение его голой кожи к моей было словно инъекция мощнейшего успокоительного. Все наши гормоны, феромоны и прочая телесная химия замкнули нас друг на друга навсегда. Может быть, мы уже никогда не испытаем ничего подобного ни с кем другим. Хорошо бы не проверять.

— Чтобы ощутить что ты для меня значишь, потребовалось тебя по-настоящему потерять, — прошептал он между поцелуями. — Теперь все изменится, я обещаю. Я не дурак. Я очень быстро учусь. Я больше не хочу испытать того, что испытал за эту неделю.