Джессика Кох - Так близко к горизонту [litres]

– Да хоть два часа.

Он снова глубоко вдохнул, сконцентрировался и попытался взять себя в руки. Прошло почти пять минут. Я просто сидела и ждала, не выпуская из рук край его футболки.

– Хорошо, – наконец повторил он и поднял обе руки.

Быстрым движением я сняла футболку через голову и отдала ему. Мне показалось неправильным тоже кидать её в угол. Он сунул её под подушку.

Я рассматривала его. Тренированная грудь, плоский мягкий живот, ни грамма лишнего жира, мускулистые руки, ни одного волоска на корпусе. Желание потрогать Дэнни было нестерпимым, но я держала себя в руках. Хотя я и решила, что сегодня не дам ему трогать меня, как он делал раньше. Не успела я рассказать ему о своём решении, он прочитал мои мысли и лёг сзади меня. Он знал, как можно избежать чужих прикосновений.

Потом он перевернулся на спину и положил меня на свою грудь. Потом он раскинул руки и скептически посмотрел на меня.

Я осторожно притронулась кончиками пальцев к его руке и направила их к плечу. Его кожа сразу же покрылась мурашками от моего прикосновения.

«Медленнее, – предупредил мой внутренний голос, – шаг за шагом. Цель всё ближе».

Я повторила то же самое раскрытой ладонью. Потом провела кончиками пальцев по его груди, почти не касаясь его, пока не дошла до его живота. Ведь прикасаться к животу разрешено, по крайней мере, это приемлемее, чем прикосновения к груди.

Дэнни закрыл глаза и всё время глубоко дышал. Я знала, что про себя он снова и снова считает до десяти и делает упражнения на концентрацию, которыми занимался и перед соревнованиями. Я подумала, что это нормально, всё же это был большой шаг в нужном направлении.

Сейчас он даёт это делать нехотя, потом эти движения станут привычными, и когда-нибудь он сможет получать от них удовольствие.

Что было бы, если бы его отец не нанёс ему этот непоправимый вред?

Я физически почувствовала его облегчение, когда в дверь постучали и весёлая Кристина крикнула из-за неё:

– Подъём! Завтрак готов!

Даниэль Аларик Тэйлор не хотел, чтобы ему исполнялся двадцать один. Он не хотел расставаться с детством и юностью, которые так много ему задолжали. Больше всего ему хотелось встать и совершить какую-нибудь совершенно детскую выходку. Например, пробежаться в кроссовках через реку, несмотря на минусовую температуру за окном. А ещё лучше сделать что-нибудь безрассудное, например, постоять на перилах балкона десятого этажа. Ему нравилась высота, нравился адреналин. Об этом Джессика и Кристина узнали только недавно, когда вместе были на телевизионной башне. Пока девушки ждали этажом ниже, он поднялся на самую высокую платформу, а там уже забрался на перила, пока охрана не потянула его за свитер назад. Вероятно, именно поэтому им обеим пришла в голову мысль подарить ему на день рождения прыжок с тарзанки. Отпуск в горах предлагал много таких вариантов. Подростком он уже раз так прыгал, и сейчас не мог дождаться дня.

Он нетерпеливо ждал, когда наконец рассветёт. Его взгляд обратился к окну. Ему не нравилось, что оно закрыто, и ему не нравилось, что он находился не на первом этаже. Если бы кто-нибудь сейчас вошёл в комнату, у него не было бы возможности сбежать. Бей или беги. Был бы у него выбор, он бы всегда решал убежать. Не потому, что боялся постоять за себя, и не потому, что с ужасом ждал раны от драки. В конце концов, к боли он привык с детства и почти не замечал её. Просто он очень рано усвоил, что сопротивление значительно ухудшает положение. Чем пассивнее себя ведёшь, чем спокойнее отстраняешься от ситуации, тем лучше всем участникам конфликта.

Только сейчас ему пришло в голову, что бегство даже при открытом окне на первом этаже не было вариантом. В конце концов, он не мог бросить девушек, которые лежали в кровати. Таким образом, оставалось только бить. Не колеблясь, он бился бы за обеих, каким бы бесперспективным ни был бой. Он бы умер за каждую из них. Он сдержал циничный смех. Как будто что-то могло значить то, что он бы умер за обеих. Его жизнь и без того ничего не стоила.

Он тихо встал. Невольно улыбнулся от того, что справа и слева от него спали девушки. Раньше он даже не мечтал о том, что у него будет постоянная девушка, которая всё о нём знает. А то, что она так хорошо поладила с Кристиной, граничило с чудом. Для него всегда было ясно, что ни одна женщина в мире не смирится с его отношениями с Кристиной; это он мог легко понять. Как бы он смог объяснить своей девушке, что для него было нормальным спать со своей лучшей подругой в одной кровати, в то время как делать то же самое со своей девушкой он не мог? И дело было даже не в том, что он абсолютно точно знал, что Кристина никогда не притронется к нему в неправильном месте, а в гораздо большей мере в том, что она была частью его. Она была как сестра-близнец, как отражение. Он воспринимал её как красивую женщину, видел её сексуальность, но всё это не возбуждало его. Он не верил в высшие силы и прочую эзотерическую чушь, но в том, что Кристина его родственная душа, он был уверен абсолютно.

Он ненадолго задумался, не стоит ли выгулять Лайку, но вчера они так долго праздновали и выходили на улицу поздно, что этого было точно достаточно. Он хотел сегодня пробежаться быстрее, чем обычно, пробежать свои четырнадцать километров за час. Когда он занимался спортом, ненужные мысли уходили из головы.

Дэнни быстро прошмыгнул к ванную и заглянул за дверь. Он злился на свою дурацкую привычку всегда заглядывать за дверь в чужих помещениях, но пока ему не удалось от этого избавиться. Почистив зубы и надев тренировочный костюм, он вышел из номера.

Сначала побежал в удобном темпе, а потом начал увеличивать скорость. В какой-то момент включил музыку на полную громкость. Всё ещё тихо. Несмотря на грохающую музыку и то, что он скорее нёсся, чем бежал, мысли снова прокрались в его голову. В большинстве случаев он держал круговерть мыслей под контролем, мог остановить их с помощью хорошего настроения, оптимизма и эйфории, но в такие эмоциональные дни, как этот, мысли одолевали его снова и снова.

Десять лет, как сказала дама-консультант. В среднем через десять лет развивается болезнь. Ему хорошо удалось прогнать страх перед этим временным отрезком у своей девушки, но его собственная аргументация не убедила. Он знал, что во многих областях он выходит за рамки средних значений, но он знал также и то, что есть области, где у него дефицит.

Делало ли это его среднестатистическим?

Дэнни не знал. Даже если бы он был абсолютно убеждён, что не подходил под среднестатистические значения, болезнь это не остановит. Она начнётся, это было точно, как гимн «Аллилуйя» в церкви, и она не заставит себя ждать. Он давно смирился с тем, что ему не дожить до тридцати одного года. Он справился с этим. Что ещё ему оставалось? Если бы ему исполнилось тридцать, он был бы доволен.