Яна Ясинская - Нелюбовь [litres]

Вдобавок на ее глазах предательница Динка только что танцевала со своим красавчиком братом, которого по дружбе она вполне могла бы отдать ей, Карине. У нее такого никогда не было! И это злило и обижало девушку еще сильней. Эмоции были на пределе, учитывая, что резку колбасы Карина предусмотрительно чередовала с дегустацией неплохого вина, которое стояло тут же. Чем выше был градус, тем сильнее нарастала обида на подругу.

– Зашибись! Диночка у нас, значит, танцует, а я тут режу помидоры! Отлично! Прекрасный вечер! – не переставая ворчала она.

Говорят, в каждом человеке есть плохое и хорошее. Так вот в этот вечер то плохое, что было в Карине, поперло наружу. И причиной тому был Александр и выпитый алкоголь.

Алкоголь и красавчик Александр.

Карина злилась. Обижалась. И даже чуть-чуть ревновала. Правда, сама толком не могла понять, кого к кому. Старший брат Динки приглянулся Карине еще при их первом знакомстве, когда он приехал к сестре после армии. Сколько раз Карина упрашивала подругу познакомить ее с этим загадочным Александром! Дать хотя бы его телефончик! Но результата ноль! Более того, по какой-то непонятной Карине причине Динка наотрез отказывалась общаться с этим красавчиком! Хоть бы в гости разок пригласила, но куда там! Родственные отношения называется! И что она видит сегодня?! Спустя столько лет эти двое обжимаются в танце, как ни в чем не бывало!

Обжимаются.

Другого глагола к тому, что видела Карина сегодня во время танца, она не могла подобрать. И это было странно. Не знай она точно, что этот Александр – Динкин брат, то наверняка бы подумала, что эти двое любовники со стажем! Причем именно любовники, а не женатики. Потому что пары, пробывшие в браке много лет, так друг на друга не смотрят. Обычно у них угасает любовь, а тут…

Бред, конечно, но… Это было очень странно! Потому что в амурных делах Карина обычно никогда не ошибалась (если только не брать в расчет ее собственные романы, в которых ее вечно тянула на агрессивных «козлов»).

От размышлений Карину отвлек жизнерадостный голос поддатенького Валеры.

– Карина! Карина!

– Что? – недовольно отозвалась та, чувствуя себя Аллой Пугачевой из ее старого клипа про «настоящего полковника», чья ретропесня как раз в этот момент гремела в зале. Та тоже стояла за стойкой «буфета» в фартуке и размышляла о бренности и бесперспективности межполовых отношений.

– Налей мне водички, пожалуйста. Стаканчик, – попросил довольный Валера, по-свойски облокотившись на барную стойку, не сводя при этом откровенно оценивающего взгляда с залихватски танцующих неподалеку от него женщин.

О, да! Сегодня точно был его день! Ботаник был в ударе! Пожалуй, впервые за все годы, что он провел в родном поселке, Валерка имел оглушительный (по его меркам) успех у местных дам! Что уж повлияло на это: дорогой костюм, стильные очки, приближающийся тридцатник, профессорское звание или крутая тачка, на которой он приехал. Или лишние пара-тройка рюмок «для храбрости», которые развязали обычно серьезно-заумному Валере язык и повысили градус веселости, сказать сейчас было трудно. Однако за этот вечер Ботаник уже успел перетанцевать с дюжиной прекрасных дам медляки, услышать три пьяных признания, что он «секси» (и не важно, что одно из них выдала пьяненькая 60-летняя вахтерша тетя Нюра) и одно приглашение на переночевать, исходящее от подвыпившей блондинки Натали (матери Ольги), которая сейчас находилась в очередном разводе и всерьез подумывала переключиться с ровесников на «помоложе». Все же пример Аллы Борисовны не давал Натали покоя. Если она смогла найти себе мачо помоложе, то чем она, многоопытная Наталья, хуже?! И Валера, по мнению Натали, на роль этого самого мачо вполне походил.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на Галкина? Такой же юморной, кучерявый, – томно промурлыкала подвыпившая «роковая блондинка» растерявшемуся Валере, который до этого момента и не подозревал, что его совершенно прямые коротко подстриженные волосы под каким-то углом зрения могут виться.

В любом случае, столь обильное женское внимание поднимало настроение и придавало уверенности и «мачизма», которые он, на свою беду, забыл отключить при общении со злобной феминисткой Кариной.

– Чего?! – прошипела разъяренная Карина, глядя на то, как Валера самодовольно прищелкивает пальцами в ее адрес, только разве что не добавляя классическое: «Официант!»

– Водички! – не сводя глаз с дам, уточнил профессор.

Что просил, то и получил. Только с не «водички», а «водочки». Вернее – чистого спирта. Язвительно усмехаясь, Карина незаметно достала из-под полы бутылку с ядреным самогоном бабы Клавы, который та тайком от Тамары специально к юбилею нагнала в бане, будучи уверенной, что лучше гостей поить «натурпродуктом», чем всякой химической дрянью. Правда, для важности и антуража этот натурпродукт был весьма цивилизованно разлит в бутылки из-под этой самой «химии».

– Пожалуйста!

– Спасибо!

Карина, как ни в чем не бывало, протянула Ботанику полный стакан. Заранее победоносно глядя на то, как самоуверенный Валера махом делает большой глоток и начинает отчаянно задыхаться, судорожно закусывая всем, что нашел на барной стойке.

– Это ж водка!

– Обижаешь! Чистый спирт!

– Я же водички попросил! – начал было укорять Валера, но градус махом ударил ему в и без того нетрезвую голову, переключив его внимание на другие объекты. Мимо них как раз паровозиком в танце пронеслись развеселившиеся девушки «бальзаковского возраста» с размерами XL и выше. Ботаник тут же расплылся в улыбке мартовского кота.

– О, девчонки! Меня подождите!

И был таков…

– Мужики! – мрачно констатировала Карина, махом допивая свой бокал вина – единственную отраду в этом вечере.

К Карине подошла слегка заторможенная Дина, чтобы снова начать помогать подруге. После танца с Сашей Динка уже успела прорыдаться в одиночестве в туалете, привести в порядок макияж и заново нацепить на лицо уже давно привычную маску под названием «у меня все хорошо».

– Прости, что задержалась…

– Ага. Видела я, кто тебя задержал, – с обидой фыркнула Карина.

– Чего? – не поняла Динка.

– Того! Я не женщина, а посудомойка! – Карину прорвало. – Час тут стою, и меня вообще никто! Ни единый человек не пригласил на танец, представляешь?

Динка понимающе кивнула. Она хорошо знала Карину, видела, что та уже нетрезвая и на взводе, этому предпочла просто молчать и слушать. Слушать и молчать. Потому что любое слово может быть перевернуто возмущенной Кариной на сто рядов и быть использовано против самой Динки, – это они уже проходили.

– Мои котировки падают! Я не состоялась как женщина! Как жена! Как мать! – продолжала нагнетать обстановку подруга, вытирая так и не накатившую слезу кончиком фартука. Выпившей Карине было жаль себя – хоть вой.