Ирина Воробей - Куколка

– Поняла, – сопливо протянула Татьяна, вытирая слезы. – Я больше не буду так.

– Вот и отлично. А по поводу бармена этого… Тебе некогда отвлекаться на всякую шелупонь. Ты достойна лучшего. Тебе нужен перспективный молодой человек, занимающийся нормальными вещами. Я же тебе много рассказывал о барменах. От них не стоит ждать ничего хорошего. Прекрати с ним общаться. Немедленно. Видишь, как это отразилось на экзаменах. Но спектакль уже провалить нельзя. Там ты должна выложиться в полную силу.

– Хорошо, пап.

Татьяна утерла последнюю слезинку.

– А чтобы тебя ничто не отвлекало, до спектакля без интернета!

– Ну, паап, – снова протянула Татьяна, только с ноткой фальшивой обиды. На самом деле она даже обрадовалась, что отделалась таким легким наказанием.

Он еще раз крепко ее обнял и отвел на кухню, где их ждал уже остывающий черничный пирог с творогом. Выпечка у отца получалась отменной. Татьяна всегда поражалась, почему он не стал пекарем, ведь ему это так нравилось. Он готовил всегда: для развлечения, для расслабления, для себя и для других. Но почему-то связал себя балетом, в котором целую декаду танцевал в кордебалете, а потом пошел преподавать в хореографическую студию. Пару лет назад он стал директором этой студии, но почему-то не считал для себя это успехом, ведь родители умерли еще тогда, когда он был артистом балета, и потому клеймо неудачника осталось выжженным на его сердце навечно. Так он выражался сам иногда, когда позволял себе в пятницу вечером пропустить пару бокалов вина.

Сегодня вечером, хоть завтра был понедельник, он тоже позволил себе немного расслабиться, видимо, из-за пережитого стресса. Татьяна пила чай с пирогом. А он, как обычно, сидел на последней новомодной диете и потому только пил. Пил и рассказывал. О своем детстве, юности, молодости. Вспоминал мать. Восхищался тем, какой превосходной балериной она была. В который раз рассказывал, что они дружили с детства, что каждый из них в молодости страдал от безответной любви, в результате чего, не найдя по отдельности счастья, они решили создать семью. И тогда получилась Татьяна, что сразу перевернуло мир обоих. Они, конечно, не могли любить друг друга, но понимали с полуслова. До рождения Татьяны отец считал, что не достоин любви, что уже никогда и никого не будет любить, но как только у него появилась Куколка, сердце воспрянуло, появился тот, кого можно было обожать, не стесняясь, о ком можно было заботиться и кто отвечает полной взаимностью. Тут он обнял свою дочь, крепко сжав ее плечи, и начал немного покачиваться на кухонном диванчике, на котором они сидели. Наверное, его одолели воспоминания и чувства, потому что он больше ничего не говорил. Татьяне после этого стало гораздо легче. Это означало, что отец ее простил. Она гордилась тем, как выкрутилась из ситуации. Но кое-что ее все равно волновало. Она вспоминала сегодняшний день и сожалела, что именно этот бармен – не перспективный молодой человек и занимается ненормальными вещами. Хотя представления о том, что такое нормальные вещи, она тоже не имела. Но отчего-то это казалось ей таким ясным, понятным и простым, что не требует конкретизации.

«Я только верну деньги, – думала Татьяна по дороге в тот самый бар, в котором она в субботу напилась текилы до беспамятства. – Это просто будет формой вежливости. Он же не должен был за меня платить. Он и без того мне помог». Она повторяла это как «Отче наш», словно пытаясь убедить саму себя. Хотя само это действие заставляло ее нервничать, даже несмотря на то, что она этого хотела. Однако свое желание она оправдывала только стремлением не быть обязанной. Эти мысли полностью поглотили девушку. Она чуть не прошла мимо нужного бара. И только когда она уже открывала тяжеленую дверь, ей пришло на ум, что он сегодня мог не работать. Но делать было нечего. Татьяна решила для себя, что, если его не будет, то она просто выпьет фреш и пойдет домой. В последние секунды она уже молилась, чтобы он сегодня не работал. Но это не помогло.

Бармен заметил ее сразу, от двери. Татьяна тут же пересеклась с ним взглядами. Его глаза улыбались. Бар был абсолютно пустой. Девушка сначала удивилась, а потом поняла, что завсегдатаи баров, наверное, ждут конца рабочей недели, а в понедельник у них много других важных дел. За барной стойкой был только он один. Девушка сразу вся покраснела и опустила взгляд в пол. Но походка у нее оставалась такой же плавной и гордой. Этого она изменить уже не могла. Она медленно подошла к стойке, не снимая шляпы, и села напротив парня. Он широко улыбался, потирая хрустальные бокалы, словно делец ладони друг о друга после удачной сделки.

– Привет, Подсолнух!

– Меня, вообще-то, Татьяной зовут, – не без высокомерия произнесла девушка и, наконец, положила шляпу на стойку.

– После ночи, проведенной вместе, ты все-таки решила представиться. Я польщен, – отшутился парень. – Ну, что ж, Вадим, очень приятно.

После шляпы ей было нужно поправить волосы, чем она и занялась. Вадим протянул ей руку в знак приветствия. Татьяна взглянула на костлявые пальцы и аккуратно положила на них свою маленькую ладонь. Рукопожатие снова было едва уловимым, секундным и приятным. Он мимолетно сжал ее руку и тут же выпустил, разжав пальцы. Татьянина рука застыла на мгновение в той же позиции, пока девушка, опомнившись, не убрала ее под стойку. Вадим продолжал с улыбкой на нее смотреть, не отрываясь.

– О чем пьешь в этот раз? Собственные поминки отмечаешь после встречи с отцом?

– Очень смешно, – хмыкнула девушка. – Но я не пить пришла. А вернуть деньги за такси.

Она достала кошелек из сумочки и отсчитала ровно 349 рублей. Деньги она специально сегодня снимала и разменивала, чтобы вернуть четко ту сумму, которую он оплатил за нее.

– Оу-кеей, – поджав подбородок, протянул парень и принялся собирать монеты со стола.

Наступила неловкая пауза. Вадим медленно, по монетке собирал деньги с невозмутимым видом. Татьяна не знала, что делать дальше. Она явно рассчитывала на его профессиональную разговорчивость, на какую-то непринужденную беседу для заполнения паузы, хотя бы на вопрос «Как дела?», но парень молча считал деньги и даже не поднимал на нее глаз. С половину минуты она смотрела то на деньги, то на него и обратно, пока не поняла, что на этом все – пора уходить. Она взяла со стола шляпу и начала слезать с высокого стула.

– Ладно, я пошла, – лишь сказала она в последней отчаянной попытке как-то продвинуть историю.

– Окей, тебе вызвать такси? – легко спросил Вадим и, наконец, посмотрел ей в глаза. – Чтобы ты завтра тоже пришла?

Парень расплылся в самодовольной улыбке. Татьяна немного опешила, покраснела, возмутилась и не нашлась что ответить, потому ответила просто, но с нажимом.