Анна Варенберг - Татьянин день. Неразделенное счастье

— Такси. Стояла — вон там, за поворотом.

Таня обреченно произнесла:

— Это Сергей.

При одном только упоминании этого имени ее глаза сузились, и лицо исказила самая настоящая ненависть..

Что же до Нади, девочке и в голову не могло прийти, что ее исчезновение вызвало такой переполох и едва не довело маму до сердечного приступа. Ведь она не сделала ничего плохого, не нарушила ни единой бабушкиной заповеди насчет того, чтобы не разговаривать с посторонними людьми. Но Сережа, он же никакой не посторонний, она его прекрасно знает.

Когда Надя отошла от шатра, то почти сразу его увидела — и ужасно обрадовалась. Сережа ей не просто нравился: она его обожала. Не то что этого маминого Игоря, с которым Наде просто пришлось смириться. Да и Сергей платил ей полнейшей взаимностью. Будь их воля, они бы вообще, наверное, не разлучались. Так что, когда Сережа предложил Наде немного прокатиться на такси, съездить на аттракционы и быстренько вернуться, девочка с радостью согласилась

— Хорошо, что ты приехал, Зюзю привез, — щебетала Надя, подпрыгивая от возбуждения и крепко прижимая к себе игрушечного медвежонка — Сережин подарок, которого девочка тут же назвала Зюзей. — А то мне так скучно! Там все пьют, едят и говорят. И больше ничего нс делают. Нет, еще все время кричат «горько». Это такая игра… дурацкая, — поморщилась она.

— Что, даже не танцуют? — удивился Сергей, крепко держа в своей ладони ее маленькую ручку.

— Танцуют. Только как черепахи. Медленно-медленно. А я поиграть хочу, — объяснила Надя.

— Понимаешь, свадьба — это такой праздник, когда взрослые сами с собой играют, — Сергей подвел девочку к такси, дожидавшемуся его, — Ну, садись, поехали!

— Ой, а как же свадьба? — вдруг опомнилась Надя, нерешительно оглядываясь назад.

— Свадьба? Да она еще знаешь сколько будет? Мы ненадолго!

Девочка забралась на заднее сиденье, но вид у нее был не слишком веселый.

— Ты чего загрустила? — спросил Сергей.

— Вовсе я не загрустила, просто… Мама меня искать будет, если мы далеко уедем, — растерянно проговорила малышка, разрываясь между двумя противоречивыми желаниями: немедленно вернуться или остаться в компании Сергея.

— Мы скоро вернемся, — заверил ее тот. — Только парочку кругов на карусели, мама и не заметит… Надюша, — с трудом подбирая слова, начал он, — я должен сказать тебе что-то очень важное… даже очень-преочень…

— Ты говорил, карусели совсем рядом, а мы все едем и едем, — отозвалась девочка, словно и нс заметила его изменившегося тона.

— Остановите, пожалуйста! — попросил водителя Сергей, — Ну что, не поедем на карусели? — спросил он у Нади.

— Не поедем. Лучше просто погуляем, — предложила девочка.

— Согласен, — выходя из машины, кивнул Сергей.

Они устроились посидеть прямо на траве.

— Ой, смотри, божья коровка! — восторженно крикнула Надя, — «Божия коровка, улети на небо, принеси мне хлеба…» Сереж, а она кому-нибудь хлеб приносила?

— Нет. Надюш, мне надо кое-что тебе сказать… — снова завел он прерванный разговор. — Послушай, пожалуйста… Дело в том, что… — Его голос сорвался. Девочка терпеливо ждала продолжения, глядя ему в глаза. — Это еще трудней, чем я себе представлял… В общем, так получилось, что… Надюш, я твой пана… — выдохнул он и уставился на Надю, не представляя, как она отреагирует на такое известие.

— Смотри, у тебя здесь маленький паучок! На паутинке висит, ой, какой крошечный! — весело воскликнула малышка, для которой это ошеломляющее известие вовсе не прозвучало как гром среди ясного неба и нс вызвало ни удивления, ни даже простого интереса.

— Надюш, ты поняла, что я сказал? Я — твой папа! — повторил Сергей, перестав что-либо понимать.

— Я знаю, — кивнула Надя, устраивая из травы постельку для своего мишки. — Мама говорила с бабушкой. Они думали, я сплю, а я пошла на кухню водички попить. И услышала.

— И что же ты услышала? — допытывался Сергей.

— Мама плакала, а бабушка говорила, что плакать не надо. Мама на тебя очень обиделась. Потому что ты бросил ее с ребенком на руках… — Надя оторвалась от своего занятия, чтобы понятнее растолковать обалдевшему Сергею, о чем идет речь, — Понимаешь, мама держала меня на руках, вот так, — она взяла медвежонка, — ей, наверно, тяжело было — я же большая уже. А ты ее бросил вот так… — девочка разжала руки, — вот она и обиделась.

— Нет, Надюш, — помолчав, возразил Сергей, — я вас не бросал. Просто… понимаешь, так уж получилось — я не знал, что у твоей мамы родишься ты.

— Как не знал? — изумилась Надя, глядя на него во все глаза и лишний раз убеждаясь в том, что взрослые бывают на редкость заторможенными, — Вы с мамой — разве не целовались? — Судя по выражению лица ее собеседника, до него по-прежнему ничего не доходило. Пришлось объяснять медленно, спокойно и подробно: — Когда мужчина и женщина любят друг друга, они целуются, а потом рождаются дети. Поэтому мужчину и женщину называют родителями.

— Теперь, когда ты объяснила, мне все стало понятно, — вздохнул Сергей. — Жаль, что я узнал это так поздно, иначе ни за что бы вас не бросил.

Тогда, больше пяти лет назад, все произошло действительно так быстро и так нелепо! Они с Таней Разбежкиной готовились к свадьбе, и будущее представлялось обоим в исключительно розовом свете. А потом все рухнуло в одночасье: он признался невесте в своей глупой, почти случайной измене, и Таня больше не пожелала иметь с ним никаких дел. Никогда. Как отрезала! Уехала — сначала в Норильск, потом завербовалась еще дальше, в Ханты-Мансийск, там вышла замуж, родила, кажется, развелась… Он сначала пробовал искать, выяснить телефон, адрес — безрезультатно. Таня вычеркнула его из своей жизни. И Сергей плюнул на все. Женился на красавице-блондинке, дочке влиятельного министерского сотрудника Олега Эдуардовича Баринова — между прочим, Таниной подруге, и тоже — Татьяне. Очень кстати: в постели не рискуешь назвать жену чужим именем, когда перед глазами, на изнанке век, ночь за ночью — совсем другое лицо…

Потом Таня — та, его Таня — вернулась в Москву. И он узнал, что у нее есть дочь. Которая — тоже его, только упрямая мама ни за что не соглашается это признать. Черт, как все запуталось…

— Правда? — серьезно спросила Надя. — Не бросил бы?

— Ну сама подумай, как можно бросить такого замечательного ребенка, как ты? Вот ты бы такого — бросила? — горячо отозвался Сергей. — А знаешь, я как только тебя увидел — сразу почувствовал… не знаю, как объяснить… Ну, что ты не просто ребенок, а такой… родной мне человечек, понимаешь?

— Ты мне тоже понравился. Я даже маме все время говорила: вот бы у меня был такой папа! — кивнула девочка. — У меня теперь будет двое пап? Ты — и еще Игорь?